...Или будет? (СИ)

— Это сейчас на окраину Шлосса, а через пару лет — в пункт назначения, — весомо ответил отец. — Я согласен с сыном: Ферралиса необходимо выдать. Но воспоминания стереть полностью. Передадим альватом пускающего слюни дебила, пусть делают с ним что хотят.

Ферралис попытался подняться с места:

— Нет! Вы не имеете права так поступать с королём! Здесь власть — король!

И даже в этот момент никто его не ударил. Ладно его окружение, привыкшее иметь дело с мразью настолько, что даже не дрогнуло. Но остальные? Неужели ни у кого не зачесались кулаки? Я бы посмотрел на королевский мордобой. Жаль, самому нельзя — слишком глупо было бы так подставляться.

И пока благородные мужи кривили аристократические лица, я собрался с силами и с трудом сплёл нужный аркан, а затем незаметно коснулся руки монарха.

И весело подмигнул ему.

Теперь что бы там ни решили Старшие семьи, долго он не проживёт. Истончение ауры — очень неприятная штука, и лекарства от неё не существует.

Пожалуй, на сегодня хватит.

— Отец, если я тебе больше не нужен, я вернусь к себе.

— Иди, сейчас открою тебе портал. Тарн, ты останешься?

— Естественно! Кто откажется от такого исторического зрелища?

Отец невесело хмыкнул и повернулся лицом к Ферралису, когда здание ощутимо тряхнуло.

Сначала один, а потом второй раз. Зазвенели стёкла, заскрежетали рамы. С хлопком лопнула стена. Землетрясение!

А на моей руке вдруг потухла метка. Я в ужасе уставился на чистую кожу руки.

Аня!

Глава 20. Битва за свободу

Анна

Когда мужа увели, в груди поселилась жуткая тревога. И с каждой минутой она только росла. Стоило Алексу выйти на связь, как мы с Исбелой вцепились друг в друга и прожигали свёкра взглядами, пока их мысленный разговор не закончился.

— Судя по всему, он в столице Альвы. Ферралис дал ему пять дней на то, чтобы убить принца альватов.

— Но… но если даже у Алекса получится, как он вернётся? Не начнётся ли война? — тихо спросила я.

— Начнётся. И в случае успеха Алекса, и в случае его поражения. Единственный расклад, при котором война не начнётся… это если Алекс не сделает ничего, — также тихо ответил свёкор. — Но тогда он умрёт через кинтену. Кроме того, после закончившейся войны у сына нет никаких сантиментов, тем более в адрес альватов, вряд ли он захочет добровольно умереть ради одного из них, тем более если Ферралис задумал разжечь новый конфликт, то на этом не остановится. Прошу прощения, милые моему сердцу леи, но мне необходимо удалиться, чтобы связаться с некоторыми союзниками и попробовать помочь Алексу. Наш король, кажется, совсем утратил ощущение реальности, и пора ему это ощущение вернуть.

Когда лей Иртовильдарен ушёл, я посмотрела на Исбелу.

— Аня, что бы ни случилось, мы с Арванисом всегда тебя поддержим, во всём. Ты можешь полагаться на нас при любом раскладе.

— Я не хочу любого расклада, я хочу, чтобы Алекс вернулся! — выдохнула я.

— Знаю. И Аня, прошу, не снимай метку, пока ситуация не разрешится. Так мы хотя бы будем знать, что он жив, — попросила Исбела, а потом закусила губу, проследив взглядом за строящими дом на дереве мальчишками. — Знаешь что самое страшное в материнстве? Оно не прекращается, даже если твой ребёнок умрёт.

Исбела сказала это так тихо и спокойно, словно за этими словами не стояла огромная боль. Словно она не искала сына, когда он ушёл в другой мир, словно не провожала на войну, словно теперь не должна была терпеливо ожидать развязки в мучительном бездействии.

— Мы можем что-то сделать? Порталом перейти к Алексу, как-нибудь ему помочь?

— На таком расстоянии даже мыслеречью до него не дотянусь, а артефакт для связи со мной Алекс не носит, я же не Эртанис, — горько хмыкнула Исбела.

Сейчас она выглядела гораздо старше, чем обычно. Ночные тени залегли под глазами, а между бровями прорисовались две глубокие морщины.

— А портал?

— Порталы — не моя сильная сторона, да и не была я никогда в столице Альвы, чтобы туда перейти.

— И что нам делать?

— Ждать, Аня. Когда мужчины начинают воевать, женщины ждут. А когда заканчивают, женщины плачут. Вот и всё.

Я уткнулась лицом в локоть и до боли прикусила губу, чтобы не разреветься. Как бы ни обошёлся со мной Алекс, я все равно не могла желать ему плохого и даже в порыве самой сильной злости не пожелала бы смерти. Хотела лишь снять метку, чтобы освободить его и освободиться самой. Но свобода ценой его жизни мне была не нужна. Как и ему оказалась не нужна свобода ценой моей жизни…