Или я сейчас умру от счастья

Галюсик села на край кровати и решила сделать передышку – попытки сдвинуть кровать с пятой точки соседка оставили ее без сил. Леонид по-прежнему не подавал признаков жизни. Галюсик, подумав, вспомнила, что людям во время обмороков брызгают на лицо водой. Она пошла на кухню и налила в чашку воды, после чего вернулась в спальню. Но как побрызгать на человека, лежащего лицом вниз, было совершенно непонятно. Галюсик, уже сильно раздраженная возникшей проблемой, попыталась пролезть под кровать, но лишь выронила чашку и облилась сама. Тогда она пошла в ванную, нашла полотенце, какое поплоше и не жалко, намочила его и уже с полотенцем снова полезла под кровать. Там ей удалось пристроить мокрую тряпку на шею соседа, что тоже не помогло. Галюсик осторожно положила пальцы на шею генерала, проверяя пульс, но шея была мокрая, нечисто выбритая, так что она с отвращением отдернула руку. Галюсик похлопала соседа по спине и потолкала. Но и это не возымело действия. Тут она подумала, что надо бы сходить к соседке попросить нашатырь, но отказалась от этой мысли – придется объяснять для кого. Галюсик предприняла еще одну попытку вернуть генерала к жизни – побрызгала под кроватью дешевыми духами, подаренными ей на работе. Вонючими настолько, что глаза вываливались. Эти духи мертвого могли оживить и заставить сбежать из могилы – настолько они были противными. Но генерал и на убийственный аромат не среагировал.

Галюсик вернулась на кухню, закурила еще одну сигарету, оценивая, какие еще проблемы ее ожидают, и наконец решилась вызывать «Скорую». Порылась в кошельке и выложила несколько купюр, которые собиралась отдать врачам, чтобы они сохранили факт вызова, а также положение, в котором находился «больной», в секрете. В ожидании приезда врачей у Галюсика хватило ума переодеться из халатика в домашнее платье и нанести легкий макияж. Когда в дверь позвонили, она сразу же открыла. Но на пороге стоял не врач, а Регина.

– Можно я у тебя побуду? Ключи забыла от квартиры. Не могу домой попасть. В магазин и в аптеку ходила. Возвращаюсь, а Лени нет. Наверное, на почту за пенсией пошел. Ой, а чем так пахнет? Дышать же невозможно!

Галюсик сделала круглые глаза и приоткрыла рот. Она лихорадочно соображала, что ответить Регине – поставить ее в известность о произошедшем или нет? Пока Галюсик размышляла, дверь лифта открылась и на лестничной площадке появились врач и фельдшер.

– Тебе плохо? Что случилось? Давление подскочило? Что же ты сразу не сказала? – Регина отступила, давая возможность медперсоналу войти в квартиру.

– Чем тут у вас пахнет? – строго спросил врач. – Форточку откройте!

Галюсик кинулась к окну.

– Где больной? – еще строже поинтересовался врач.

Галюсику ничего не оставалось, как провести врачей, а следом за ними и Регину, в собственную спальню.

Те, конечно, застыли на пороге и молчали, разглядывая торчащую из-под кровати мужскую ногу. Врач «Скорой» пришел в себя первым.

– Рассказывайте! – велел он, подавая знак фельдшеру, чтобы тот вытащил того, кто лежал под кроватью. Фельдшер подошел и, как ранее Галюсик, потянул за ногу. Потом крякнул и попытался сдвинуть кровать с места.

– Я пробовала, не получилось, – прошептала Галюсик. – Он застрял и слишком тяжелый.

– Что тут произошло? – Врач, Регина и фельдшер смотрели на Галюсика.

Вопрос был разумным. Весь пол в спальне был засыпан конфетти, как после детского утренника или Нового года. Воняло нестерпимо. Положение, в котором находился пациент, тоже выглядело, мягко говоря, странным.

Больной был одет, штаны не спущены. Но находился под кроватью в спальне.

– Это мой сосед, – сказала Галюсик и показала на торчащую ногу Леонида.

– А, – кивнул врач и пришел на помощь фельдшеру. Совместными усилиями они освободили Леонида от кровати или кровать от Леонида. Фельдшер перевернул больного на спину.

– Леня? – подала голос Регина.

– Понятно, – сказал врач, проводя манипуляции по оказанию первой помощи, – то есть ничего не понятно.

– Это мой муж. – Регина присела на кровать и схватилась за сердце. Галюсик делала вид, что выбирает краску для потолка и очень увлечена процессом.

– А откуда конфетти? – спросил врач.

– Из хлопушки. – Галюсик решила четко отвечать на поставленные вопросы, стараясь не сболтнуть лишнего.

– Понятно, – ответил врач и кивнул фельдшеру. Тот достал аппарат и начал приклеивать к груди Леонида Петровича датчики-присоски, чтобы снять кардиограмму.

– Вечеринка, что ли? – хохотнул молоденький фельдшер.

Галюсик страдальчески закатила глаза. Регина тоже молчала.

– У него это… – продолжал веселиться фельдшер, показывая врачу на штаны пациента, которые имели странную форму.

– Рот закрой. Я вижу, – рявкнул доктор.

– А что со штанами? Грязные? Рваные? – вышла из ступора Регина.

– Нет, все нормально, – ответил врач. – Почему он под кроватью оказался, я еще могу понять, но почему на животе и руками голову держал?

– Я хотела пошутить, только и всего, – сказала Галюсик, потому что на нее опять все уставились и ждали объяснений. – Наверное, испугался хлопушки. Может, он громких звуков боится?