Или я сейчас умру от счастья

– Слушай, разве девушка должна быть пони? Ну, я понимаю – газель, лебедь, пантера. Мой Роберт говорил, что я лэв, только девочка. Лэвица, значит. Но зачем девушка лошадь из себя делает? Я думаю, что ведущая, бедная девочка, пожалеть ее хочется, из-за лба страдает, раз такую прическу носит. Может, у нее лба нет? Или такой короткий, как у бабушки Риммы – у нее брови можно в косы вплетать, такой неудачный лоб. Ты не представляешь, как я за эту девочку-ведущую переживаю. Вот сижу перед телевизором, слушаю ее, а сама хочу ей заколку подарить. Слушай, ну слепая она скоро будет, да? А про погоду теперь мужчина рассказывает. Такой красивый, почти как мой Роберт в молодости. И такой же глупый. Даже Лиана призналась, что теперь про погоду смотрит. Ох, такой красавчик этот ведущий, наверняка танцами занимался. Или его мама занималась и по наследству такую спину сыну передала. Этот ведущий, Гела, он так рассказывает, что я с ним поговорить хочу. Как с сыном. Он мне говорит, что дождя сегодня не будет, а я ему подушку в телевизор показываю, которую постирала, а она не сохнет. Значит, дождь точно будет. Откуда этот мальчик знает про дождь? Если бы ему было столько лет, сколько моей духовке, чтоб она завтра не пошла себя сдавать в металлолом, он бы знал – дождь в этом месяце как стул у младенцев. Частый, жидкий и непредсказуемый. Только поменяешь, как он опять обкакался. Так же и дождь – только белье развесишь, так на тебе, пожалуйста, снова тяни веревки и собирай. Даже коленки дяди Сосо уже с ума сошли и не знают, будет дождь или нет? Раньше колени дяди Сосо лучше всякого прогноза были, а сейчас даже им верить нельзя. Глобальное потепление. Слушай, этот мальчик такой несчастный стал в последнее время, такой пугливый, будто он лань, причем женская, а не орел, мужской. Грустный такой. И похудел. Ему бы жениться. Есть там у них девочка – красивая, говорит всегда вежливо, новости по утрам ведет. Уже с утра такая свеженькая, чисто персик. Так почему никто не скажет Геле, чтобы он на эту девочку посмотрел, а не на свою погоду? Погода ей что? Двадцать три, двадцать пять. А для девушки – большая разница. Вон, Лиана. В двадцать три еще была ничего, если так немножко издалека смотреть и лучше вечером, а в двадцать пять уже не понимаю, как ее Сандро замуж взял. Счастье Лианы, что Сандро тогда ослеп, оглох и мозги свои по дороге к Лианиному дому растерял. До сих пор найти не может.

– Илона Николаевна… – взмолилась Тина.

– Что ты меня все время перебиваешь? – возмутилась свекровь. – Я же тебе рассказываю! Тебе что, неинтересно? Я сейчас обижусь и язык проглочу. А ты будешь просить меня рассказать дальше! И почему я тебе опять не мама? Нет, я все-таки обижусь!

– Мама, я вас слушаю очень внимательно. Мне правда интересно. И про челку, и про мальчика с погодой. Просто я переживаю за дядю Роберта. Что с ним случилось? – Тина понимала, что если сейчас свекровь обидится, то ближайшие два часа будет требовать от невестки заверений в любви, причем такой сильной, как ливень в прошлом году, перешедший в наводнение.

В тот вечер Илона Николаевна смотрела новости и заставила мужа смотреть новости. Вдруг Роберт подскочил как ошпаренный, и Илона Николаевна тоже подскочила, подумав, что он проголодался и хочет лобио. А лобио она на завтра замочила.