«…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека

То есть по долгу службы вы совершите тяжкий грех, и, независимо от того, были ли вы на это благословлены своим духовником, и что именно вы исполняете, вы будете до конца своих дней каяться за те души, которые вы забрали у людей. Уподобившись, к сожалению, Богу. Потому что убийство человека – это грех отождествления себя с Богом. Бог дает жизнь, и Он ее забирает. В данной ситуации мы неминуемо грешим тем, что пытаемся себя олицетворить с Богом. Вот почему «не убий» – потому что не по праву.

И, тем не менее, я вспоминаю слова, которые, опять же, часто повторяю, поскольку их можно повторять чуть ли не каждый день, особенно для солдат и офицеров. Это слова Антония Великого Александрийского, отца Церкви, который говорил: «Убийство врага на поле боя есть проявление доблести и чести». То есть доблесть и честь – да, но и каяться, и сопереживать убийству человека мы должны, если мы Православные люди, чтобы воинская служба и убийства на войне не превратились в работу наподобие работы дворника, сметающего на обочину человеческие души.

Да, конечно, ко всему люди привыкают, и если каждый врач будет «умирать» с каждым больным, который ушел из его палаты на тот свет, то он протянет недолго. Но это единственный способ не стать циничным палачом в белом халате. И единственный способ не стать палачом в военной форме – это сопереживать тем, кто ушел под вашими ударами или выстрелами. Какими бы подонками, негодяями и воплощениями зла они при этом ни были, как бы они собой ни оскорбляли эту землю и ни унижали вашу Родину, тем не менее, если мы – Православные, то исполняя свой долг и не сомневаясь в этом не секунды, мы должны помнить: это – человек, в нем – образ и подобие Божие.

–  Как, на ваги взгляд, владение оружием меняет человека? Может ли владение оружием сделать мужчину лучше, чем он был тогда, когда не имел с ним дела?

– Недавно я ляпнул: говорить о том, что водка убивает Россию – это всё равно, что говорить, что Пушкина убил пистолет, а не Дантес. Продолжая эту мысль, могу сказать, что оружие само по себе не в состоянии изменить ничего, человек меняется сам в избранном собой направлении. Если он стремится к добру и свету, то он становится светлее и добрее. Если же он понимает, что он – демоническая личность, то оружие усилит и это проявление.

Приведу простой пример. Приходит ко мне человек с бритой головой. Смотрит на мою бритую голову и понимает вдруг, что я – скинхед и его, что ли, некий собрат по фашистской идеологии. Начинает мне таинственным шепотом говорить, что очень-очень часто использует боевой нож, и так бы он хотел научиться это делать еще с большей эффективностью, что… и так далее, по списку. Я понимаю, что всё это – вранье чистой воды, потому что меня крайне сложно обмануть, я слишком взрослый парень. А человека всё прет и прет в его экстремистском направлении. Говорю: «Да не вопрос! Вы пришли по адресу. Давайте-ка посмотрим, что вы там делали со своим боевым ножом». Берем два наших учебных деревянных ножа, которые сами по себе являются довольно серьезной штукой, и начинаем драться. Я разбил ему башку секунд за двадцать, он потрепыхался еще пару минут и всё: на этом его желание изучать нож закончилось, и он исчез.

Ну не задерживаются у нас идиоты! Я – Православный человек, и для того, чтобы ко мне не пёрлись садисты, радикальные исламисты, фашисты и тому подобная публика, я взял и повесил икону Божией Матери в зале. Этого хватило! Нет, люди любого вероисповедания и любых убеждений могут к нам приходить, если они принимают образ Спасителя как естественное состояние, а если они считают, что это противоестественная вещь, то им нечего делать со мной рядом.

И проблема отношения к оружию – это опять тот самый случай, когда всё в основе своей для Православного человека строится вокруг Спасителя. И кажется, что же за зашоренность-то такая? Что за закидоны, причем тут это, когда тебя спрашивают о совсем других вещах? Вы можете обладать нешуточной силой и быть хороши собой, но… у вас, скажем, вялый позвоночник – голова ваша упала в трусы и вы задохнулись. Бесполезно разговаривать о хорошем белье, замечательных часах, об оружии, о машине, о доме, об окружающих людях, когда у тебя «голова в трусах». Так вот, моя голова держится на ломе, который называется Православие. И как я могу не говорить об этом?! Когда я вешаю Икону в зале, то я верю, что нас не испортит ничего, и в том числе оружие, как власть над людьми. А оружие – это власть над людьми, это – способ управления людьми страхом смерти. Чем не абсолютная власть над миром, чем не повод для сделки с диаволом, если Душа не на месте? Если нет того самого лома, который придерживает твою голову на той высоте, на которой тебе видно Бога. А не на той, когда ты смотришь себе в трусы.