или враг по крови

- Конечно, - медленно проговорила она, - я понимаю.

Мы помолчали - то ли каждый о своём, то ли вдвоём об одном и том же.

Проснулся сверчок и затянул, бездарь, свою неизменную, привычную, однообразную…

- Что же делать? – нарушил я первым затянувшееся молчание.

- Ничего не делать. Спать. - Она встала. – Если хочешь, я постелю тебе у себя.

Удары моего сердца участились.

- Не могу гарантировать тебе, что не стану приставать.

Она улыбнулась. Грустно так улыбнулась.

- А я и не прошу таких гарантий.

Таня направилась в спальню. Я проводил её взглядом. Посидел чуток ещё, чтоб

успокоиться, и пошёл за ней.

…………………………………………………………

………………………………………………………………………..

………………………………………………………………………………………

На следующий день, ранёхонько с утра, заявился Порох.

Я за эти дни существенно расслабился, поэтому не услышал, как он вошёл. Я лишь

сквозь сон почувствовал чьё-то присутствие, просто открыл глаза и увидел его стоящим у

кровати. Он стоял недвижимо и глядел на нас с Таней. Таня крепко спала, уютно

примостившись у меня на плече.

Я поднял свободную руку и приложил палец к губам. Не шуми, дескать. Порох кивнул

и повёл глазами в сторону. Выйди, мол, побазарим. Я осторожно вытянул руку из-под

Танюши и, тихонько одевшись, вышел за Серёгой во двор.

- Ну и как это называется? – грозно так и тяжело, прямо танком, попёр на меня

Пархоменко.

- Не будь наивным, ты ведь сам всё понимаешь.

- Ни хрена я не понимаю и понимать не хочу! Короче, Угрюмый, собирай свои кишки и

уматывай.

- Послушай…

- Я всё сказал!

- Не заводись, Порох. Я люблю твою сестру.

- Чего-чего? – Он скривился в лице и склонил голову вбок, как делают собаки, когда

увидят нечто удивительное для себя.

- Люблю и хочу с ней жить.

- Да не толкай ты мне это фуфло! Знаю я эту жизнь!

- Не говори со мной так.

- Да пойми ты! Танюха чистая, честная… Это не шалава какая-то, не воровайка… Она

другая совсем! Не нашего круга!

- Порох, я завязываю с блатной жизнью.

- Не смеши меня.

- Обещаю.

- Пообещай лучше, что псы не будут лаять, а коты ебаться.

36

- Да в натуре завязываю.

- Ты не сможешь!

- Но ты ведь смог. Геологом стал. В экспедиции ходишь. Вот и возьмёшь меня в

ученики.

Порох смутился. Лицо его сморщилось, глазки забегали, он отвернулся.

- Так что, Порох? Может, попробуем пожить одной дружной семьёй?

Порох продемонстрировал полное равнодушие.

- Да мне-то что, - буркнул он в ответ. – Пусть Танюха решает. В конце концов… Ей

жить.

- Чего ж так печально?

- Знаешь, что я тебе скажу…

Но договорить он не успел, так как в этот момент со старческим скрипом отворилась

калитка и во двор вошёл Привоз.

Привоз был хорош: походка вразвалочку, руки спрятаны в «скулах», во рту дымится

папироска, на затылке чудом держится модная кепчонка-восьмиклинка. Прямо хоть

сейчас портрет с него пиши.

За Привозом следом семенил однорукий седой мужчина. Я его не знал. А может, просто

не помнил?

Приблизившись к нам, Привоз, словно мы и не расставались вовсе, без всякого

приветствия сообщил:

- Значит так, босяки, дело в следующем! Есть такая наколка, о которой вы даже мечтать

боялись во избежание головокружения. Провернув это дельце, мы обеспечим себя на всю

оставшуюся жизнь, а жить с такими деньгами можно будет долго и до пошлости

счастливо. Упускать такой шанс глупо, уж лучше бы мы вообще тогда не покидали

маминой…утробы.

- Ты какого хрена сюда припёрся? – сдержанно возмутился Порох.

Привоз внимательно заглянул каждому в лицо и на пластилиновой своей физиономии

смешно изобразил крайнюю степень недоумения.

- Я шо, - воскликнул он, - незаметно для себя перешёл на совершенно не знакомый мине

японский язык? А мине казалось, я выражаю свои неглубокие мысли как обычно, по-

русски.

Порох не нашёлся что ответить, да к тому же любопытство профессионального

преступника взяло вверх.

- Что за дело? Можешь поконкретней?

- Позвольте для начала представить вам вот энтого жонглёра! – Привоз приобнял

однорукого. – Сачок! Прошу любить и жаловать!

Мы по очереди пожали молчаливому Сачку его единственную руку. Рукопожатие было

крепким.

- Сачок, - глухо представился он.

- Порох.

- Угрюмый. Степан.

- Вы слышали о банде Стоса? – спросил Привоз.

- Ясень-красень, - ответил Порох. – Уже больше года держат в страхе весь Киев.

Ювелирки, ломбарды, сберкассы лупят только так. Средь бела дня, внаглую. При этом

мочат всех без разбора. Инкассаторы, кассиры, просто прохожие – никто не остаётся в

живых. Ни жертвы, ни случайные свидетели.

Привоз кивнул.

- Всё правильно. И за эти полтора года эти обормоты награбили столько, что страшно

подумать. На сегодняшний день у них в кассе минимум четыре десятка миллионов, не

считая кучи всяких драгоценных безделушек. В июле они собирались рвануть за бугор.

Но позавчера случился казус Вагнера. В комиссионном магазине на Подоле их ждала

засада. Перестрелка, говорят, напоминала Сталинградскую битву. В результате из восьми

37

гавриков удалось уйти только троим. Да и то частично. Сейчас они схоронились, и нам