Илья Муромец

Мотив окаменевания, заключения богатырей в горы — очень древний и, как показывают аналогичные предания других народов, содержит в себе идею возможности возвращения таких окаменевших богатырей. Моральная же трактовка гибели как наказания за похвальбу «присечь силу небесную» — показатель ограниченности народного сознания. В соответствии с этим похвальба обычно вкладывается в уста лишь нескольких заносчивых и хвастливых богатырей, другие богатыри их осуждают за «похвальные речи». В конечном счете погибают только эти похваставшиеся богатыри. Остальные же во главе с Ильей Муромцем одолевают и страшную силу оживших мертвецов; в этом выразилась вера народа в свои силы, персонифицированные в образах богатырей.

В разнообразии сюжетов и вариантов видна большая творческая работа на протяжении столетий над одной из самых значительных тем исторического эпоса — темой борьбы с иноземными вторжениями.

11. Калин-царь. Печатается по тексту № 25 сборника Кирши Данилова. Самая ранняя запись былины на тему татарского нашествия. Текст принадлежит к первой из указанных в общей заметке групп, но включает своеобразные черты, возникшие под воздействием более поздних былин о Василии Игнатьеве (Пьянице) и о голях кабацких: стрельбу Василия в стан врага и убийство им одного из родственников татарского царя, требование последнего «выдать виноватого» — обычная ситуация былин о Василии Пьянице; братание Ильи Муромца с «голью кабацкою» Василием и совместное угощение в кабаке — мотив былин «Илья Муромец и голи кабацкие». Воздействие былин о Василии Пьянице находим и в одной прионежской обработке сюжета о Калине — в тексте Ф. Никитина из Выгозера (Гильфердинг, № 170): когда Калин-царь осаждает Киев, «голь кабацкая», «Васильюшка упьянсливый», отыскивает в поле Илью Муромца, будит его и сообщает о случившемся; Илья Муромец едет против Калина-царя и побеждает его. Такие перенесения мотивов из былин о Василии Пьянице в былины о Калине-царе еще раз подтверждают устойчивость и популярность образа Ильи Муромца как друга голытьбы.

Текст Кирши Данилова отличается большой экспрессивностью. Картина нашествия по художественной силе — одна из лучших в эпосе. Ярко дано столкновение Ильи Муромца с Калином в его стане и бой с врагом. Выразительно «заклинание» татар, которое передает сознание русским народом своей силы, обобщенной в образе Ильи Муромца:

Не дай бог нам видать русских людей!
Неужто в Киеве все таковы,
Один человек всех татар прибил?

В тексте попадаются анахронизмы: «трубки немецкие», т. е. подзорные трубки, «кружало петровское». Упомянутая в начале былины «Могозея» — искаженная «Мангазея» — город на правом берегу Тазовской губы в Сибири. Мангазея была хорошо известна русскому Северу, так как еще в XVII веке туда ходили промышленники с Поморья. В 1601 году был построен Мангазейский острог, служивший торговым пунктом, через который шла енисейская и ленская пушнина, вследствие чего Мангазея в первой половине XVII века именовалась «златокипящей государевой вотчиной». Отсюда вполне понятен эпитет «богатая» Могозея. Позднейшее включение в былины названий мест и народов, оставивших след в историческом развитии района, где данные былины перерабатывались, — частое явление. Добрыня Никитич борется, например, с «чукчами-алюторами», покоряет «чудь». Дюк приезжает из Карелы, из Карельской земли «подымается» иногда Калин-царь и т. д.

12. [Илья Муромец и Батый Батыевич]. Печатается по тексту сборника Киреевского (IV, стр. 38). Записано 5 января 1849 года в Архангельском уезде.

Текст представляет традиционную композицию тех былин о Калине-царе, в которых изображено участие богатыря Самсона с дружиной (ср. в нашем сборнике текст № 13). Замена Калина Батыем произошла, очевидно, под воздействием былин о Василии Игнатьевиче и Батыге, из которых заимствовано самое начало с именами родственников Батыги (ср., например: Рыбников, II, № 174), повторяющееся затем в содержании присланного врагом ярлыка и в сообщении князем Владимиром о случившемся пришедшему под видом калики Илье Муромцу. В дальнейшем сюжет развивается по обычной схеме былин о Калине-царе. В былине нет самого эпизода столкновения Ильи с князем, но о том, что оно было, говорят слова Ильи Муромца в ответ на мольбы князя Владимира постоять за Киев:

Уж давно нам от Киева отказано,
Отказано от Киева двенадцать лет.

Обычные слова Ильи Муромца, что он пойдет на бой с врагами «не для князя Владимира, не для ради княгини Апраксии, не для церквей и мона́стырей, а для бедных вдов и малых детей» вложены в данном тексте в уста самого князя Владимира, чувствующего свою вину перед Ильей и потому старающегося сделать свою просьбу наиболее убедительной. Таким образом, социальный конфликт налицо и в данной былине, хотя он и не развернут.