Илья Муромец

Собирателем указано, что после каждого стиха былины исполнялся припев: «Сдудина́ ты, сдудина́! Сдудина́ ты, сдудина́!» Сдудина́ — искаженное Здудинай, встречающееся в припевах величальных песен и возникшее из Дунай через Здунай. Припоминания реки Дунай в припевах или концовках отмечены и в эпической традиции русского Севера, например у Гильфердинга:

Ай Дунай, Дунай,
Боле век не знай!

(Гильфердинг, I, стр. 639).

Дунай, Дунай, боле вперед не знай!

(Гильфердинг, III, стр. 518).

44. [Илья Муромец на Волге]

Печатается по тексту сборника Киреевского (I, стр. 90, № 2). Указано место записи: Калужская губ., Боровский уезд. Текст сопровожден пометой: «Записано от старухи».

Изображение речных просторов, плывущих по реке «красных лодочек» с гребцами и на одной из них есаула восходит к песням разинского цикла, где эти образы составляют очень часто начальную часть песни; в дальнейшем же развертывается уже самый сюжет, различный в каждой из песен (см., например: Кирша Данилов, № 43; Киреевский, VII, стр. 149; Догадин, № 20; Листопадов, 1946, №№ 69, 76, 79).

Позднее эта начальная картина была использована в обличительных песнях XVIII века, направленных против вельмож, грабящих народ и казну: гребцы поют песни, в которых хвалят Петра I и бранят того или иного вельможу — Голицына, Меншикова, Гагарина (см.: Русские народные песни, записанные в Ленинградской области 1931—1949 гг. Составили В. А. Кравчинская и П. Г. Ширяева. Л. — М., 1950, №№ 125 и 126). Аналогичную композицию, только без последней обличительной части имеем и в публикуемом варианте. Как и в песне № 56 нашего сборника, Илья Муромец воспет как предводитель вольных казаков.

КАЗАЦКИЕ БЫЛИННЫЕ ПЕСНИ ОБ ИЛЬЕ МУРОМЦЕ

Образ Ильи Муромца отражен не только в былинах классического типа, развернутых эпических повествованиях, дошедших до нас в устной традиции средней России, Севера и Сибири, но и во многих песнях, сложившихся на основе былинного эпоса. Эти песни, которые А. М. Листопадов удачно назвал «былинными песнями» (Листопадов, 1949, стр. 31), распространены преимущественно в казацких поселениях южной России — на Дону, Северном Кавказе, Южном Урале и в Оренбургском крае. Они отражают наряду с отголосками былинного эпоса черты жизни и быта, характерные для истории казачества. Это именно песни, которые исполняются чаще всего хором, иногда и соло, но всегда в песенном распеве, отличающем их от классической былины, исполняющейся на особый, речитативный, сказовый напев.

Только немногие из этих песен сохранили традиционные сюжеты цикла былин об Илье Муромце в их целостном виде, хотя и в сокращенной форме. Таковы песни об Илье Муромце и разбойниках и об Илье и целовальниках. Большинство же песен представляют лишь фрагменты былин на определенные сюжеты или приурочение к имени Ильи Муромца сюжетов и эпизодов из других песенных циклов. Иногда это совершенно новые сюжеты, в которых использованы отдельные былинные и песенные мотивы. Наибольшее количество записей былинных песен мы имеем с Дона благодаря многолетней собирательской работе известного энтузиаста и знатока донского фольклора А. М. Листопадова.

В тех случаях, когда тексты приводятся в песенном распеве, цифрами слева отмечаются не стихи, а строфы.

45. Илья Муромец выезжает в поле. Печатается по тексту сборника: Листопадов, 1949, № 1 (в песенном распеве). Записано А. М. Листопадовым на Дону в станице Клетской в 1903 году.

Донская песня о выезде Ильи Муромца на подвиги. Со среднерусскими и северными былинами о первой поездке Ильи соприкасается только в мотиве прощания с родителями, но и он дается по-иному: нет никаких упоминаний о Киеве и князе Владимире, Илье хочется в поле «богатырскую силушку испробовать». Песня интересна отражением казацкого быта: заботливое обращение с оружием, любовное упоминание о коне буланом, черногривом, сетования стариков родителей, что их покидает единственный сын. Образ Ильи Муромца принял в данной песне характерные черты казака, собирающегося в поход.

Былина исполнялась на напев № 24.

46. Илья Муромец-Кузютушка собирается во дики степя. Печатается по тексту сборника: Листопадов, 1949, № 2 (в песенном распеве). Записано А. М. Листопадовым на Дону, в станице Пятиизбянской, в 1903 году от группы певцов. Строфы 10 и 11 добавлены из вторичной записи этой песни в 1936 году, в том же пункте, от М. М. Кубанцева, 60 лет, единственного оставшегося в живых из певших песню в 1903 году (Листопадов, 1949, стр. 234). Он же дал следующий вариант двух последних стихов:

Вот Кузьма-то казак, што ясьмён сокол,
На коне лятит.