Илья Муромец

Что ни по морю по морюшку,
По синю морю по Хвалынскому
Там плывет на Соколик-корабль.
Двадцать лет корабль на якоре не стаивал,
5 К бережку круту не причаливал,
И он желтого песку в глаза не видывал.
Что бока-то его сведены по-туриному,
А нос да корма — они по-змеиному.
Атаман был на нем Стенька Разин он сын.
10 Есаулом был Илья Мурович-душа;
На Илюшиньке кафтан белый бархатный,
На кафтане пуговки они злаченые,
А на каждой-то пуговке по лютому льву.
Напали на корабль они разбойнички,
15 Что и те-то они татары с персианами.
Как хотят они этот корабль
Всё разбить его разгромить,
Илья Муровича во полон его взять.
Как наш Мурович по кораблику похаживает,
20 Свои пуговицы злаченые поглаживает,
Его пуговки злаченые разгорелися,
Его лютые-то львы разревелися,
Уж злые-то татары испугалися,
Во сине море они побросалися.

56 [Илья Муромец на Дону]

Как у нас, братцы, было на тихом Дону,
Не здорово, братцы, учинилося,
Помутился весь наш тихий Дон,
Помешался весь наш козачий круг:
5 Что не стало у нас атамана,
Что старого козака Илья Муромца.
Уж вы, братцы, товарищи!
Убирайте вы легкии стружка
Вы сукном багрецовым;
10 Увивайте вы весёльчики
Аравитским красным золотом;
Увивайте вы укрюченьки
Алиентарским крупным жемчугом:
Чтоб по ночам они не буркали,
15 Не подавали бы они я́соку
Что ко злым людям ко татарам.

СКАЗКИ ОБ ИЛЬЕ МУРОМЦЕ

57 Сказка-былина про Илью Муромца

Это было в городе Муроме, селе Карачарове. Жил-был один крестьянин, по прозванью Иван-свет Тимофеевич, со своей супругой Ефросиньей Яковлевной. Жили они пятьдесят лет, а детей у них не было.

Часто старики горевали, что под старость прокормить их будет некому. Наконец дарован был им сын. Имя ему дали Илья.

И вот, живут они с сыном Ильей, живут, не нарадуются. Растет он быстро. Прошел год, прошел второй. Тут и увидели старички большое горе: сыну нужно начинать ходить, а он сидит, как столб. Ноги у него — как плети; руками действует, а ногами никак не шевелит.

Прошел третий год, а Илье ничуть не легче. Ноги — как плети, нисколь не шевелятся.

Еще пуще старички стали плакать: есть сын, да никуда не годящий, — приходится кормить его.

И жил Илья долгое время всё таким же столбом, никак не мог ногой шевельнуть.

Прожил он тридцать лет в таком виде. И вот в одно прекрасное время надо было Ивану Тимофеевичу выкорчевать пни, чтобы сеять пшеницу.

Ушли старики в леса и оставили Илью одного в доме. Илья был уже привычный — сидеть дом караулить.

День оказался очень жаркий. Сидит Илья, по́том обливается. И вдруг слышит — кто-то подошел к их окошку и в окошко застукался. Кое-как Илья Муромец потянулся, открыл окошко, видит — стоят два странника, очень старые.

Посмотрел Илья на них и говорит:

— Чего вам, страннички, надобно?

А они говорят:

— Дай-ка нам испить пива хмельного. Мы знаем, у тебя есть в подвале пиво хмельное. Да принеси нам чашу в полтора ведра.

Илья им в ответ:

— И рад бы я принести вам пива хмельного, да не могу никак идти: у меня ноги не ходят.

— Попробуй, Илья, сперва, тогда и говори, — отвечают старцы.

— Что вы, дорогие старцы, тридцать лет я сижу сиднем и знаю — ноги у меня не ходят.

А они говорят:

— Брось ты, Илья, нас обманывать! Сперва попробуй, а после и говори.

Пошевелил Илья одной ногой — шевелится. Другой пошевелил — шевелится. Соскочил с лавки, схватил чашу в полтора ведра и побежал, будто всё время бегал, в отцов подвал глубокий. Нацедил из бочонка чашу полную, приносит к старцам, говорит им:

— Нате, кушайте на доброе здоровье, страннички. Уж очень я рад, — научили вы меня ходить.

А те говорят:

— А ну-ка, Илья, выкушай сперва сам.

Илья Муромец не прекословил, схватывает чашу в полтора ведра и выпивает на месте единым духом.

— А ну-ка теперь, добрый молодец, Илья Муромец, скажи, сколь чувствуешь в себе силушки?