Илья Муромец и Сила небесная

– Жив, но Эймунд этого не знал. Когда он рассказал Соловью, что я – единая помеха, разбойник своим волчьим умом, стократно превосходящим разум предателя, сразу понял что мою жизнь стоит сохранить, дабы припереть Непомерного к стенке на случай, если тот задумает шалить. Он дал Эймунду отравленного вина и предупредил, что яд очень силён, поэтому посоветовал не прикасаться к трупу, а оставить его в лесу…

* * *

По челу Олава пробежала тень, но он взял себя в руки и спокойно продолжил:

– Об этом мне рассказал Соловей, чтобы я преисполнился злобой к своему бывшему соратнику. Но он не достиг цели: когда я представил на какие муки предатель и убийца обрёк свою душу, мне стало его жаль и с этого момента я молил не только о своём спасении, но и о вразумлении Эймунда…

– Теперь он на том свете вразумится, да поздно будет, – невесело усмехнулся Илья.

После недолгого молчания, Олав заговорил вновь:

– И ведь не зря Господь попустил мне в яму угодить, потому что я там интересный разговор подслушал. Три дня назад к Соловью один человечек пожаловал и рассказал, что кочевой правитель Калин-царь собрал несметное войско, чтобы на Киев идти. За эту весть наградил разбойник лазутчика щедро: вздёрнул на ветке дуба, чтобы тот ещё кому не проболтался. А сам решил за войском Калина идти, чтобы в разрушенном стольном граде вдоволь поживиться.

– А когда Калин-царь на Киев нападёт?

– Точно не знаю, но думаю, скоро.

– Тогда и мне надо скоро ехать. Бурушку вам не догнать, потому идите сами, а в стольном граде встретимся. Только смотри, чтобы Соловей из клетки не выпорхнул.

– Не выпорхнет: я теперь с него глаз не спущу!

– Тогда бывай! А мы поехали. Вперёд, Бурушка, да не полегоньку, а во всю прыть!

– О-го-го! – обрадовано заржал застоявшийся конь и ударил копытом в землю, откуда тут же забил серебряный ключ.

КАЛИН-ЦАРЬ

Лазутчик, вздёрнутый Соловьём на ветке, не соврал. Действительно, войско Калина-царя находилось всего в неделе пути от Киева. Основу несметной рати составляли степные варвары – печенеги, которых греки называли патцинаками, византийцы – патсинокитаями, ляхи – пинценакилями, венгры – бессенями, арабы – банджаками. Но хотя разные народы давали варварам разные имена, боялись их все одинаково.

Если уж разговор зашёл об именах, то надо сказать, что печенежский царь на самом деле носил имя, звучащее для нашего уха, как собачий лай, поэтому славяне прозвали его Калин, или Галин – от слова «галь», обозначавшего крикливую воронью стаю, на которую походило степное войско, такое же огромное и неистребимое.

Легко победить человека, у которого есть привязанности. Разрушь его дом, отбери пищу – и он сломается. Только кочевников так просто не сломаешь: домом для них была голая степь, которую не разрушишь, что же касается пищи, то без неё они могли свободно обходиться две недели. Когда же становилось невмоготу, степняки надрезали жилу на ноге коня и пили горячую кровь. А если удавалось поймать мышь или ворону, то это уже был настоящий пир!

Да что там говорить: однажды, рассказывает древний историк, патцинаки так долго держали в осаде китайский город Хашгар, что съели всех окрестных мышей, ворон и лисиц, запивая дичь кровью своих скакунов. Другие бы отступили, но Калин-царь отступать не привык, поэтому он приказал взять каждого десятого воина и съесть. И что вы думаете, взяли и съели! Хотя каждый десятый был родственником каждого третьего…

Но в этот раз печенегам еды хватало, потому что перед походом они изрядно запаслись вяленым мясом. Кроме того, за войском шли овечьи и кобыльи стада, что позволяло воинам не ловить мышей, а неумолимо продвигаться вперёд.

На нечастых, но продолжительных привалах кочевники закалывали несколько десятков овец, туши которых варили в больших котлах или жарили на противнях. Мясо раздавалось по старшинству, но всем поровну. Исключение составляли Калин-царь и его ближнее окружение – сыновья, зятья и главы родов – мирзы. Они ели сколько хотели, разрывая мясо руками и наслаждаясь видом крови и жира, обильно стекающего по унизанным золотыми перстнями пальцам. Кочевники не просто трапезничали, а совершали обряд поклонения ненасытному бесу чревоугодия. Чтобы продлить наслаждение, многие щекотали нёбо специальным пёрышком и, изрыгнув пищу, ели снова, вытирая руки о траву и одежду…

Вода в степях попадалась нечасто: её заменяло кобылье молоко, поэтому миски после еды варвары никогда не мыли, а просто споласкивали мясной похлебкой.

Короче, не жизнь, а мечта неряхи!

* * *

Кроме печенегов в войске были представители и других кочевых народов: торков, половцев, берендеев, монголов и каракалпаков. С ними Калин-царь заключал союз, который скреплялся не печатями, а береками, то есть брачными узами между сыновьями и дочерьми кочевых правителей. Поэтому полчища Калина представляли собой весьма сплочённую силу.