Илиада

Так под высокою сенью Менетиев сын благородный
Рану вождя врачевал Эврипила; но битва пылала:
Бились данаи с троянами всею их ратью; и больше
Быть обороной данаям не мог уж ни ров, ни твердыня
⁵ Крепкая, та, что воздвигли судам на защиту и окрест
Рвом обвели: не почтили они гекатомбой бессмертных,
Их не молили, да в стане суда и добычи народа
Зданье блюдет[1703]. Не по воле бессмертных воздвигнуто было
Здание то, и не долго оно на земле уцелело:
¹⁰ Гектор доколе дышал, и Пелид бездействовал гневный,
И доколе нерушенным град возвышался Приамов,
Гордое зданье данаев, стена невредимой стояла.
Но когда как троянские в брани погибли герои,
Так и аргивские многие пали, другие спаслися,
¹⁵ И когда, Илион на десятое лето разрушив,
В черных судах аргивяне отплыли к отчизне любезной, —
В оное время совет Посидаон и Феб сотворили[1704]
Стену разрушить[1705], могущество рек на нее устремивши
Всех, что с Идейских гор изливаются в бурное море:
²⁰ Реза, Кареза, Гептапора, быстрого Родия волны,
Эзипа, воды Граника, священные волны Скамандра
И Симоиса[1706], где столько щитов и блистательных шлемов
Пало во прах и легли полубоги[1707], могучие мужи:
Устья их всех Аполлон обратил воедино и бег их
²⁵ Девять дней устремлял на твердыню; а Зевс беспрерывный
Дождь проливал, да скорее твердыня потонет в пучине.
Сам земледержец с трезубцем в руках[1708] перед бурной водою
Грозный ходил[1709], и всё до основ рассыпал по разливу,
Бревна и камни, какие с трудом аргивяне сложили;
³⁰ Всё он с землею сровнял до стремительных волн Геллеспонта[1710];
Самый же берег великий, разрушив огромную стену,
Вновь засыпал песками и вновь обратил он все реки
В ложа[1711], где прежде лились их прекрасно струящиесь воды.

Так Посидаон и Феб Аполлон положили в грядущем
³⁵ Вместе свершить. Между тем загоралася шумная битва
Вкруг под ахейской стеной; загремели огромные брусья
В башнях громимых. Ахейцы, бичом укрощенные Зевса,
Все при своих кораблях, заключенные в стане, держались,
Гектора силы страшась, разносителя бурного бегства.
⁴⁰ Он же, герой, как и прежде, воинствовал, буре подобный.
Словно когда окруженный, меж псов и мужей звероловцев,
Вепрь или лев обращается быстрый, очами сверкая;
Ловчие, друг возле друга, сомкнувшися твердой стеною,
Зверю противостоят и тучами острые копья
⁴⁵ Мечут из рук; но не робко его благородное сердце:
Он не дрожит, не бежит и бесстрашием сам себя губит:
Часто кругом обращается, ловчих ряды испытуя;
И куда он ни бросится, ловчих ряды отступают:
Так, пред толпою летающий, Гектор герой обращался,
⁵⁰ Ров перейти убеждая дружины. Но самые кони,
Бурные кони, не смели; вздымались и храпали страшно,
Стоя над самою кручею; ров ужасал их глубокий,
Ров, к перескоку не узкий, равно к переходу не легкий:
Вдоль его скатов стремнины отрезные круто стояли
⁵⁵ С той и другой стороны; на поверхности острые колья
Рядом по нем возвышались, огромные частые сваи,
Кои ахеяне вбили от гордых врагов обороной.
В ров сей едва ли конь с легкокатной своей колесницей
Мог бы спуститься; но пешие рвалися, им не удастся ль.

⁶⁰ Полидамас[1712] наконец к дерзновенному Гектору вскрикнул:
«Гектор и вы, воеводы троян и союзников наших!
Мысль безрассудная — гнать через ров с колесницами коней.
Он к переходу отнюдь не удобен: по нем непрерывно
Острые колья стоят, а за ними твердыня данаев.
⁶⁵ Нам ни спускаться в окоп сей, ни в оном сражаться не должно,
Конным бойцам: теснина́ там ужасная, всех переколют.
Ежели подлинно в гневе своем громовержец ахеян
Хочет вконец истребить, а троянских сынов избавляет, —
Я бы желал, чтоб над ними немедленно то совершилось,
⁷⁰ Чтоб изгибли бесславно, вдали от Эллады, ахейцы! —
Если ж они обратятся, и храбрый отбой от судов их
Сами начнут, и нас опрокинут на ров сей глубокий, —
После, я твердо уверен, и с вестию некому будет
В Трою прийти от ахеян, в отбой на троян устремленных.
⁷⁵ Слушайте ж, други, меня и советам моим покоритесь:
Коней оставим, и пусть пред окопом возницы их держат;
Сами же пешие, в медных доспехах, с оружием в дланях,
Силою всею пойдем мы за Гектором; рати ахеян
Нас не удержат, когда им грозит роковая погибель».

⁸⁰ Так говорил он; и Гектор, склонясь на совет непорочный,
Быстро с своей колесницы с доспехами прянул на землю.
Тут и другие вожди перестали на конях съезжаться;
Все за божественным Гектором спрянули быстро на землю.
Каждый тогда своему наказал воевода вознице
⁸⁵ Коней построить в ряды и у рва держать их готовых.
Сами ж они, разделяся, толпами густыми свернувшись,
На пять громад устро́яся, двинулись вместе с вождями.

Гектор и Полидамас предводили громадою первой,
Множеством, храбростью страшной, и более прочих пылавшей
⁹⁰ Стену скорее пробить и вблизи пред судами сражаться.
С ними и третий шел Кебрион[1713], а другого близ коней,
В сонме возниц, Кебриона слабейшего[1714], Гектор оставил.
Храбрый Парис, Алкафой[1715] и Агенор[1716] вторых предводили;
Третьих вели прорицатель Гелен[1717], Деифоб[1718] знаменитый,
⁹⁵ Два — Приамова сына и третий Азий[1719] бесстрашный,
Азий Гиртакид, который на конях огромных и бурных
В Трою принесся из дальней Арисбы, от вод Селлеиса.
Сонмом четвертым начальствовал сын благородный Анхизов,
Славный Эней, и при нем Акамас и Архелох[1720], трояне,
¹⁰⁰ Оба сыны Антенора, искусные в битвах различных,
Но Сарпедон[1721] предводил ополченье союзников славных,
Главка[1722] к себе приобщив и бесстрашного Астеропея[1723]:
Их обои́х почитал он далеко храбрейшими многих
После себя предводителей, сам же всех превышал он.
¹⁰⁵ Так изготовясь они и сомкнувшися крепко щитами,
С пламенным духом пошли на данаев; не могут, мечтали,
Противостать[1724], но в суда мореходные бросятся к бегству.

Все тогда, как трояне, так и союзники Трои,
Полидамаса вождя покорились совету благому.
¹¹⁰ Азий один не хотел, предводитель народов Гиртакид,
Коней оставить у рва со своим возницею храбрым:
Азий на бурных конях устремлялся к судам мореходным,
Муж безрассудный! Ему не избегнуть от грозного рока[1725];
Нет, колесницей и ко́нями он величаяся, гордый,
¹¹⁵ Вспять от ахейских судов не воротится к Трое холмистой:
Прежде его дерзновенного участь лихая постигла
Медным копьем Девкалиона[1726], славного Идоменея.
Мчался он влево к судам мореходным, туда, где ахейцы
С бранного поля бежали на легких своих колесницах;
¹²⁰ Правил туда он своих быстроскачущих ко́ней; и в башне[1727]
Там не нашел ни створенных ворот, ни огромных запоров:
Их растворенными вои держали, да каждый сподвижник,
С бранного поля бегущий, укроется в стан корабельный.
Прямо скакал он, высоко мечтающий; с ним и другие
¹²⁵ С криком ужасным летели: ахейцы, они уповали,
Не устоят, — в корабли мореходные бросятся к бегству.
Но малоумные! В башне их встретили двое бесстрашных,
Сильные духом сыны копьеборцев могучих лапифов[1728]:
Первый герой Полипет, безбоязненный сын Пирифоя;
¹³⁰ Воин второй Леонтей[1729], душегубцу Арею подобный.
Оба они пред высоковздымавшеюсь башней стояли:
Словно на хо́лмах лесистых высоковершинные дубы,
Кои и ветер и дождь, ежедневно встречая, выносят,
Толстыми в землю корнями широкоразмётными вросши, —
¹³⁵ Так и они, на могучесть рук и на храбрость надеясь,
Мчавшегось Азия бурного ждали, незыблемо стоя.
Тою порой[1730], как противники прямо к твердыне ахейской,
Вверх подымая щиты, подходили с воинственным криком
Вкруг повелителя Азия, вкруг Иямена, Ореста,
¹⁴⁰ Азия сына Адамаса[1731], Фоона и Эномая,
Тою порою лапифы еще меднобронных данаев,
Стоя внутри при воротах, суда боронить возбуждали.
Но лишь узрели, что прямо уже устремилась на стену
Сила троян, и ахеяне подняли крик и тревогу, —
¹⁴⁵ Вылетев оба они, пред воротами начали битву,
Вепрям подобные диким, которые в горной дубраве
Ловчих и псов нападение шумное смело встречают,
В стороны быстро бросаясь, ломают кругом их кустарник,
Режут при корнях[1732] деревья, стук от клыков их ужасный
¹⁵⁰ Вкруг раздается, доколе копье не исторгнет их жизни, —
Так у лапифов стучали блестящие брони на персях,
Окрест врагами разимые: пламенно бились лапифы,
Видя друзей над собой и на силы свои полагаясь.
Те же — огромные камни с высоковздымавшейся башни,
¹⁵⁵ Сами себя и суда их у моря и стан защищая,
Быстро метали; как снег ослепительный падает наземь,
Если ветер порывистый, мрачные тучи колебля,
Частый его проливает[1733] на многоплодящую землю, —
Так и у них, у стрельцов, как данайских, равно и троянских,
¹⁶⁰ Стрелы лилися[1734] из рук; под ударами камней огромных
Глухо гудели шеломы и круги щитов меднобляшных.

Громко воскликнул и в бедра с досады ударил руками[1735]
Азий Гиртакид, и, ропчущий на небо[1736], так говорил он:
«Зевс Олимпийский, и ты уже сделался явный лжелюбец![1737]
¹⁶⁵ Я и помыслить не мог, чтоб еще аргивяне герои
Вынесли мужество наше и рук необорную силу!
Но как пчелы они, иль как пестрые, верткие осы,
Гнезда свои положив при утесистой пыльной дороге[1738],
Дома ущельного[1739] бросить никак не хотят и, дождавшись
¹⁷⁰ Хищных селян, за детей[1740] перед домом сражаются злобно, —
Так и они не хотят от ворот, невзирая, что двое,
С места податься, пока не осилят, иль сами не лягут».

Так вопиял он; но воплям его не внимал громовержец:
Гектора славой украсить заботилось сердце Кронида.

¹⁷⁵ Рати другие пред башней другою билися боем.[1741]
Трудно мне оное всё, как бессмертному богу, поведать:[1742]
Вдоль перед всею твердынею бой загорелся ужасный
Каменный[1743]: духом унылые, рати ахеян по нужде
Бились, суда бороня; омрачились печалью и боги,
¹⁸⁰ Все ополчений ахейских поборники в брани троянской.

Стали сложася лапифы на страшную брань и убийство[1744].
Пламенный сын Пирифоев, герой Полипет копьеносный,
Дамаса острым копьем поразил сквозь шелом меднощечный:
Шлемная медь не сдержала удара; насквозь пролетела
¹⁸⁵ Медь изощренная, кость проломила и, в череп ворвавшись,
С кровью смесила весь мозг[1745] и смирила его[1746] в нападенье.
Он наконец у Пилона и Ормена души исторгнул.
Отрасль Арея, лапиф Леонтей, Антимахова сына
Там же низверг, Гиппомаха, уметив у запона пикой.
¹⁹⁰ После герой, из влагалища меч свой исторгнувши острый
И сквозь толпу устремившися, первого там Антифата
Изблизи грянул мечом, и об дол он ударился тылом.
Там наконец он Иямена, Менона, воя Ореста,
Всех, одного за другим, положил на кровавую землю.

¹⁹⁵ Но между тем, как они совлекали блестящие брони[1747],
С Полидамасом и Гектором юношей полк приближался,
Множеством, храбростью страшный и более прочих пылавший
Стену ахеян пробить и огнем истребить корабли их.
Но, приближась ко рву, в нерешимости храбрые стали:
²⁰⁰ Ров перейти им пылавшим[1748], явилася вещая птица,
Свыше летящий орел, рассекающий воинство слева[1749],
Мчащий в когтях обагренного кровью огромного змея:
Жив еще был он, крутился и брани еще не оставил;
Взвившись назад, своего похитителя около выи
²⁰⁵ В грудь уязвил; и, растерзанный болью, на землю добычу,
Змея, отбросил орел, уронил посреди ополченья;
Сам же, крикнувши звучно, понесся по веянью ветра.
Трои сыны ужаснулись, увидевши пестрого змея,
В прахе меж ними лежащего, грозное знаменье Зевса.

²¹⁰ Полидамас говорить дерзновенному Гектору начал:
«Гектор, всегда ты меня порицаешь, когда на советах
Я говорю справедливое: ибо[1750] никто и не должен,
Быв гражданин, говорить против истины, как на советах,
Так и в брани, одно умножая твое властелинство.
²¹⁵ Снова, однако, скажу я вам, что́ почитаю полезным:
Дальше не должно идти и с данаями в стане сражаться.
Так, уповаю я, сбудется, ежели точно троянам,
Ров перейти пламеняющим, в знаменье птица явилась,
Свыше летящий орел, рассекающий воинство слева,[1751]
²²⁰ Мчащий покрытого кровью огромного змея живого;
Но его упустил он, гнезда своего не достигнул
И не успел, похититель, предать его детям в добычу, —
Так-то и мы, хотя и[1752] ворота и стену данаев
Силой великою сломим, хотя и уступят данаи,
²²⁵ Но от судов не в устройстве мы тем же путем возвратимся;
Многих оставим троян: ратоборцы ахейские многих
Медью сразят, за суда мореходные храбро сражаясь.
Так и пророк изъяснил бы, который в душе просвещенной[1753]
Ведает знамений смысл, и ему бы народ покорился».

²³⁰ Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:
«Полидамас, для меня неприятны подобные речи!
Мог ты совет и другой нам, больше полезный, примыслить!
Если же сей, что сказал, произнес ты от чистого сердца,
Разум твой, без сомненья, похитили гневные боги:[1754]
²³⁵ Ты мне велишь, чтоб высокогремящего Зевса забыл я
Волю, что сам знаменал он и мне совершить обрекался?
Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам
Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,
Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,[1755]
²⁴⁰ Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.
Верить должны мы единому, Зевса великого воле,
Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!
Знаменье лучшее всех — за отечество храбро сражаться![1756]
Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?
²⁴⁵ Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных
Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися!
Ты не имеешь духа ни встретить врага, ни сразиться!
Если, однако, ты бросишь сражение или другого,
Речью твоей обольстивши, отклонишь от ратного дела,
²⁵⁰ Вмиг под моим ты копьем распрострешься и душу испустишь!»

Так произнес — и пошел он вперед; понеслись и дружины
С криком ужасным; пред ними Кронид, веселящийся громом,
Свыше, от гор Идейских, воздвигнул свирепую бурю,
Мрачный прах на суда заклубившую; он у данаев
²⁵⁵ Дух унижал, возвышая троянам и Гектору славу.
Тут, на знаменье бога и силу свою положася,
Начали Трои сыны разрушать ахейскую стену.[1757]
С башен срывали зубцы, сокрушали грудные забрала
И ломами шатали у вала торчащие сваи,
²⁶⁰ Кои поставлены в землю опорами первыми башен.
Их вырывали они и уже уповали, что стену
Скоро пробьют; но ахейцы еще не сходили с их места.
Плотно щитами они оградивши грудные забрала,
Камнями, копьями били врагов, подступавших под стену.
²⁶⁵ Оба Аякса, тогда управлявшие битвой на башнях,
Быстро ходили кругом, придавая ахеянам духа:
Ласковой речью одних, а других возбуждали суровой,
Если которых встречали оставивших битву с врагами:
«Други ахейцы, и тот, кто передний, и тот, кто середний,
²⁷⁰ Так и последний из воинов, — ибо не все равносильны
Мужи в сражениях, — ныне для всех нас труд уготовлен!
Это вы видите сами! О други, никто да не мыслит
Вспять со стены обращаться, грозящего криков страшася.
Нет, выходите вперед и на бой поощряйте друг друга!
²⁷⁵ Даст, быть может, и нам олимпийский блистатель[1758] Кронион,
Жесточь сию отразивши, преследовать к граду враждебных!»

Речью такой впереди возбуждали Аяксы ахеян.
Словно как снег, устремившися, хлопьями сыплется частый,
В зимнюю пору, когда громовержец Кронион восходит
²⁸⁰ С неба снежить человекам, являя могущества стрелы:
Ветры все успокоивши, сыплет он снег беспрерывный,
Гор высочайших главы и утесов верхи покрывая,
И цветущие степи, и тучные пахарей нивы;
Сыплется снег на брега и на пристани моря седого;
²⁸⁵ Волны его, набежав, поглощают; но всё остальное
Он покрывает, коль свыше обрушится Зевсова вьюга, —
Так от воинства к воинству частые камни летали,
Те на троян нападавших, а те от троян на ахеян,
Быстро метавших[1759]; кругом над твердынею стук раздавался.

²⁹⁰ Но не успели б еще и трояне, и Гектор могучий
В башне пробить затворенных ворот и огромных запоров,
Если б на силу ахейскую силы своей[1760] — Сарпедона —
Сам Эгиох[1761] не подвигнул, как льва на волов круторогих.
Быстро герой перед грудью уставил свой щит круговидный,
²⁹⁵ Медный, кованый, пышноблестящий, который художник,
Медник искусный, ковал, на поверхности[1762] ж тельчие кожи
Прутьями золота[1763] часто проплел по краям его круга:
Щит сей неся перед грудью и два копия потрясая,
Он устремился, как лев-горожитель, алкающий долго
³⁰⁰ Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет, на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;
И хотя пред оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и с копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать от ограды;
³⁰⁵ Прянув во двор, похищает овцу либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей, —
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу,
На стену прямо напасть и разрушить забрала грудные.
Быстро он к Главку вещал, Гипполохову храброму сыну:

³¹⁰ «Сын Гипполохов! за что перед всеми нас отличают
Местом почетным[1764], и брашном, и полной на пиршествах чашей
В царстве ликийском и смотрят на нас, как на жителей неба[1765]?
И за что мы владеем при Ксанфе уделом великим,
Лучшей землей, виноград и пшеницу обильно плодящей?
³¹⁵ Нам, предводителям, между передних героев ликийских
Должно стоять и в сраженье пылающем первым сражаться.
Пусть не единый про нас крепкобронный ликиянин скажет:
Нет, не бесславные нами и царством ликийским пространным
Правят цари: они насыщаются пищею тучной,
³²⁰ Вина изящные[1766], сладкие пьют, но зато их и сила
Дивная: в битвах они пред ликийцами первые бьются!
Друг благородный! когда бы теперь, отказавшись от брани,
Были с тобой навсегда нестареющи мы и бессмертны,
Я бы и сам не летел впереди перед воинством биться,
³²⁵ Я и тебя бы не влек на опасности славного боя;
Но и теперь, как всегда, неисчетные случаи смерти
Нас окружают, и смертному их ни минуть, ни избегнуть.
Вместе вперед! иль на славу кому, иль за славою сами[1767]!»

Так говорил Сарпедон; не противился Главк, не отрекся.
³³⁰ Ринулись оба вперед пред великою ратью ликийской.
Их устремленных узрев, Петеид Менесфей[1768] ужаснулся:
К башне его[1769] разрушеньем грозящая сила стремилась.
С башни кругом он глядел, не узрит ли кого из ахейских
Мощных вождей, да поможет[1770] беду отразить от дружины.
³³⁵ Скоро Аяксов узрел обоих, ненасытимых бранью,
Близко сражавшихся, с ними и Тевкра, который недавно
Вышел из сени[1771]; но не было способа крик им услышать.
Шумно там было побоище — там до небес раздавался
Гром от разимых щитов, от косматых шеломов и створов
³⁴⁰ Башенных врат: обступили их все[1772], и пред ними толпою
Стоя, трояне пыталися, силой разбивши, ворваться.
Вестника вождь Менесфей посылает к Аяксам Фоота:
«Шествуй[1773], почтенный Фоот, и зови на защиту Аякса.
Лучше зови обои́х, несравненно полезнее тут им
³⁴⁵ Быть обои́м: разразится тут скоро ужасная гибель!
Мчатся сюда воеводы ликийские, кои и прежде
Бурей всегда налетали на страшное поприще брани![1774]
Если же там[1775] на ахеян воздвигнута грозная жесточь,
Пусть хоть один поспешает Аякс, Теламонид великий;
³⁵⁰ С ним да предстанет и Тевкр благородный, стрелец знаменитый».

Так произнес; покорился его повелениям вестник
И пустился бежать по стене[1776] меднобронных данаев.
Стал пред Аяксами вестник пришедший и так говорил им:
«Храбрые мужи Аяксы, вожди меднобронных данаев,
³⁵⁵ Просит Петея почтенного сын, Менесфей благородный,
В помощь прийти; разделите хоть несколько труд с ним жестокий.
Но придите вы оба; полезнее там, воеводы,
Храбрым вам быть; разразится там скоро ужасная гибель!
Мчатся туда воеводы ликийские, кои и прежде
³⁶⁰ Бурей всегда налетали на страшное поприще брани!
Если же здесь[1777] на ахеян воздвигнута грозная жесточь,
Пусть хоть один поспешает Аякс, Теламонид великий;
С ним да предстанет и Тевкр благородный, стрелец знаменитый».

Так говорил, и охотно склонился Аякс Теламонид.
³⁶⁵ Он к Оилиду Аяксу измолвил крылатое слово:
«Сын Оилеев Аякс и ты, Ликомед[1778] нестрашимый!
Стойте вы здесь и народ поощряйте отважно сражаться.
Я же туда поспешаю и там на сражение стану;
К вам возвращуся немедленно, только лишь им помогу я».

³⁷⁰ Так говорящий своим, отошел Теламонид могучий.
С ним устремился и Тевкр, Теламонидов брат одноотчий,
И за Тевкром Пандион, несущий лук его крепкий.
К башне Петеева сына, идя внутрь стены, воеводы
Скоро пришли и уже утесненных врагами застали.
³⁷⁵ К самым забралам стены подымались, как мрачная буря,
Мужи храбрейшие, воинств ликийских вожди и владыки;
Сблизились в битву, противник с противником, с яростным криком.

Первый сразился Аякс Теламонид, и первый сразил он
Друга царя Сарпедона, высокого духом Эпикла:
³⁸⁰ Мармором острым его поразил он, какой на твердыне
Больший лежал у забрал высочайших; его не легко бы
Поднял руками обеими муж и летами цветущий,
Нам современный, но он высоко его поднял и ринул:
Вдруг раздавил им и выпуклый шлем, и на черепе кости
³⁸⁵ Все раздробил у Эпикла; и он, водолазу[1779] подобный,
Ринулся с башни высокой, и дух его кости оставил.
Тевкр Гипполохова сына, героя ликийского Главка,
Сверху стены, на нее подымавшегось, ранил пернатой
В мышцу, где видел нагою, и битву принудил оставить.
³⁹⁰ Он со стены соскочил, притаяся, да кто из ахеян
Язвы его не узрит и над ним не ругается, гордый.
Грусть обняла Сарпедона, когда отходящего друга
Главка приметил; но он не оставил кровавого боя:
Он в Фесторида Алкмаона, прянувши, острую пику
³⁹⁵ Быстро вонзил и исторг; и, за пикой повлекшися, пал он
На землю ниц, и взгремела на нем распещренная броня.
Но Сарпедон, за зубец ухвативши рукою дебелой,
Мощно повлек, и оторванный рухнулся весь он на землю;
Сверху стена обнажилась, и многим открылась дорога.

⁴⁰⁰ Тевкр и Аякс разрушителя встретили вместе: стрелою
Первый уметил ремень его светлый, на персях держащий
Щит в человеческий рост; но Зевс от любезного сына
Смерть отразил, не судивши ему пред судами погибнуть.
Мощный Аякс, налетев, поразил по щиту, и, пробившись,[1780]
⁴⁰⁵ Пика насквозь[1781] оттолкнула врага, распыхавшегось сердцем.
Он от твердыни подался назад, но совсем не оставил
Места сраженья и в сердце надежды, что славы добудет.
Вспять обратясь, восклицал он ликиянам богоподобным:
«Мужи ликийские! что забываете бурную храбрость?
⁴¹⁰ Мне одному невозможно, хоть был бы еще я сильнейший,
Стену разрушить и к быстрым судам проложить вам дорогу!
Разом со мною, ликийцы! успешнее труд совокупный!»

Так восклицал, — и они, устыдившися царских упреков,
Крепче сомкнулись, смелей налегли за советником храбрым.
⁴¹⁵ Рати ахеян с другой стороны укрепляли фаланги
Внутрь их стены. Предстоял их мужеству подвиг великий:
Тут, как ликийцы храбрейшие всё не могли у ахеян
Крепкой стены проломить и открыть к кораблям их дорогу,
Так и ахеян сыны не могли нападавших ликиян
⁴²⁰ Прочь от стены отразить, с тех пор как они подступили.
Но как два человека, соседи, за ме́жи раздорят,[1782]
Оба с саженью в руках на смежном стоящие поле,
Узким пространством делимые, шумно за равенство спорят:
Так и бойцов лишь забрала делили; чрез них нападая,
⁴²⁵ Мужи одни у других разбивали вкруг персей их[1783] кожи[1784]
Пышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных.
Многие тут из сражавшихся острою медью позорно
Были постигнуты в тыл, у которых хребет обнажался
В бегстве из боя, и многие храбрые в грудь, сквозь щиты их.
⁴³⁰ Башни, грудные забрала кругом человеческой кровью
Были обрызганы с каждой страны, от троян и ахеян.
Но ничто не могло устрашить ахеян; держались
Ровно они, как весы у жены, рукодельницы честной,
Если, держа коромысло и чаши заботно равняя,
⁴³⁵ Весит во́лну, чтоб детям промыслить хоть скудную плату[1785], —
Так равновесно стояла и брань и сражение воинств
Долго, доколе Кронид не украсил высокою славой
Гектора: Гектор ворвался в твердыню ахейскую первый.
Голосом, слух поражающим, он восклицал ко троянам:
⁴⁴⁰ «Конники Трои, вперед, разорвите ахейскую стену
И на их корабли пожирающий пламень бросайте[1786]!»

Так возбуждал их герой, и услышали все его голос;
Прямо к стене понеслися толпою и начали быстро
Вверх подыматься к зубцам, уставляючи острые копья.
⁴⁴⁵ Гектор же нес им захваченный камень, который у башни
Близко вздымался, широкий книзу, заво́стренный кверху,
Глыба, которой и два, из народа сильнейшие, мужа[1787]
С дола на воз не легко бы могли приподнять рычагами[1788],
Ныне живущие; он же легко и один потрясал им:
⁴⁵⁰ Легкою тягость ему сотворил хитроумный Кронион[1789].
Словно как пастырь, одною рукою руно захвативши,
Быстро несет: для нее нечувствительно слабое бремя, —
Так Приамид захватил и стремительно нес на ворота
Камень огромный. Ворота те были сплоченные крепко
⁴⁵⁵ Створы двойные, высокие: два извнутри их запора
Встречные туго держали, одним замыкаяся бо́лтом.
Стал он у самых ворот и, чтоб не был удар маломочен,
Ноги расширил[1790] и, сильно напрягшися, грянул в средину;
Сбил подворотные оба крюка, и во внутренность камень
⁴⁶⁰ Рухнулся тяжкий. Взгремели ворота; ни за́сов огромный
Их не сдержал: и сюда и туда раскололися створы,
Камнем разбитые страшным; и ринулся Гектор великий,
Грозен лицом, как бурная ночь[1791]; и сиял он ужасно
Медью, которой одеян был весь и в руках потрясал он
⁴⁶⁵ Два копия; не сдержал бы героя никто, кроме бога[1792],
В миг, как в ворота влетел он: огнем его очи горели.
Там он троянам приказывал, к толпищу их обратяся,
На стену быстро взлезать, и ему покорились трояне:
Ринулись все, и немедленно — те подымались на стену,
⁴⁷⁰ Те наводняли ворота. Кругом побежали ахейцы
К черным своим кораблям; и кругом поднялася тревога.