Илиада

Зевс и троян и Гектора к стану ахеян приблизив,
Их пред судами оставил, беды и труды боевые
Несть беспрерывно; а сам отвратил светозарные очи
Вдаль[1793], созерцающий землю фракиян, наездников конных,
⁵ Мизян, бойцов рукопашных, и дивных мужей гиппомолгов[1794],
Бедных[1795], питавшихся только млеком[1796], справедливейших смертных[1797].
Более он на Трою очей не склонял светозарных;
Ибо не чаял уже, чтобы кто из богов олимпийских
Вышел еще поборать за троянских сынов иль ахейских[1798].

¹⁰ Но соглядал не напрасно и бог Посидаон великий;
Сам он сидел, созерцая войну и кровавую битву
С горных вершин, с высочайшей стремнины лесистого Сама
В Фракии горной[1799]: оттоле великая виделась Ида,
Виделась Троя Приама и стан корабельный ахеян.
¹⁵ Там он, из моря исшедший, сидел, сострадал об ахейцах,
Силой троян укрощенных, и страшно роптал на Зевеса.
Вдруг, негодуя, восстал и с утесной горы устремился,
Быстро ступая вперед; задрожали дубравы и горы
Вкруг под стопами священными в гневе идущего бога.
²⁰ Трижды ступил Посидон и в четвертый достигнул предела,
Эги; там Посидона в заливе глубоком обитель,
Дом золотой, лучезарно сияющий, вечно нетленный.[1800]
Там он, притекший, запряг в колесницу коней медноногих[1801],
Бурно летающих, гривы волнующих вкруг золотые.
²⁵ Золотом сам он одеялся, в руку десную прекрасный
Бич захватил золотой и на светлую стал колесницу;
Коней погнал по волнам, — и взыграли страшилища бездны[1802],
Вкруг из пучин заскакали киты[1803], узнавая владыку;
Радуясь, море под ним расстилалось[1804], — а гордые кони
³⁰ Бурно летели, зыбей не касаяся медною осью;
К стану ахейскому мчалися быстроскакучие кони.

Есть пещера обширная в бездне пучинной залива,
Меж Тенедоса[1805] и дикоутесного острова Имбра[1806].
Там коней удержал колебатель земли Посидаон;
³⁵ Там отрешив от ярма, амброзической бросил им пищи[1807]
В корм и на бурные ноги накинул им путы златые,
Несокрушимые цепи, да там бы они неподвижно
Ждали владыку; а сам устремился к дружинам ахейским.

Рати троянские, всей их громадой, как пламень, как буря,
⁴⁰ Гектору вслед с несмиримой горячностью к бою летели
С шумом, с криком неистовым: взять корабли у данаев
Гордо мечтали и всех истребить перед ними данаев.
Но Посидон земледержец, могучий земли колебатель,
Дух аргивян возвышал, из глубокого моря исшедший.
⁴⁵ Он, уподобяся Калхасу[1808] видом и голосом сильным,
Первым вещал Аяксам[1809], пылавшим и собственным сердцем:
«Вы, воеводы Аяксы, одни вы спасете ахеян,
Мужество помня свое и не мысля о бегстве бездушном.
В месте другом не страшился бы рук я троян необорных,
⁵⁰ Кои в ахейскую крепкую стену ворвались толпою:
Их остановят везде меднолатные рати ахеян.
Здесь лишь, безмерно страшусь, пострадать неизбежно мы можем:
Здесь распыхавшись, как пламень стремительный, Гектор[1810] предводит.
Гектор, себя величающий сыном всемощного Зевса![1811]
⁵⁵ О, да и вам небожитель положит решительность в сердце,
Крепко стоять и самим и других ободрить, устрашенных!
Гектора, как он ни бурен, от наших судов мореходных
Вы отразите, хотя б устремлял его сам громовержец!»

Рек — и жезлом земледержец, могучий земли колебатель,
⁶⁰ Их обои́х прикоснулся и страшною силой исполнил;
Члены их легкими сделал, и ноги, и мощные руки.
Сам же, как ястреб, ловец быстрокрылый, на лов улетает,
Если с утеса крутого, высокого, вдруг он поднявшись,
Ринется полем преследовать робкую птицу другую, —
⁶⁵ Так устремился от них Посидаон, колеблющий землю.
Первый бога постиг Оилеев Аякс быстроногий;
Первый он взговорил к Теламонову сыну Аяксу:
«Храбрый Аякс! без сомнения, бог, обитатель Олимпа
Образ пророка приняв, корабли защищать повелел нам.
⁷⁰ Нет, то не Калхас, вещатель оракулов, птицегадатель;
Нет, по следам[1812] и по голеням мощным сзади познал я
Вспять отходящего бога: легко познаваемы боги[1813].
Ныне, я чую, в груди у меня ободренное сердце
Пламенней прежнего рвется на брань и кровавую битву;
⁷⁵ В битву горят у меня и могучие руки, и ноги».

Быстро ему отвечал Теламонид, мужества полный:
«Так, Оилид! и мои на копье несмиримые руки[1814]
В битву горят, возвышается дух, и стопы подо мною,
Чувствую, движутся сами; один я, один я пылаю
⁸⁰ С Гектором, сыном Приама, неистовым в битвах, сразиться».

Так меж собой говорили владыки народов Аяксы,
Жаром веселые бранным, ниспосланным в сердце их богом.
Тою порой возбуждал Посидаон задних данаев[1815],
Кои у черных судов оживляли унылые души:
⁸⁵ Воины, коих и силы под тяжким трудом изнурились,
И жестокая грусть налегла на сердца их, при виде
Гордых троян, за высокую стену толпой перешедших:
Смо́тря на их торжествующих, слезы они проливали,
Смерти позорной избегнуть не чаяли. Но Посидаон,
⁹⁰ Вдруг посреди их явившися, сильные поднял фаланги.
Первому Тевкру и Леиту он предстал, убеждая,
Там Пенелею[1816] царю, Деипиру, Фоасу герою,
Здесь Мериону и с ним Антилоху, искусникам бранным.
Сих возбуждал земледержец, крылатые речи вещая:
⁹⁵ «Стыд, аргивяне, цветущие младостью! вам, полагал я,
Храбрости вашей спасти корабли мореходные наши!
Если ж и вы от опасностей брани отступите робко,
День настал роковой, и троянская мощь сокрушит нас!
Боги! великое чудо моими очами я вижу,
¹⁰⁰ Чудо ужасное, коему, мнил, никогда не свершиться:
Трои сыны пред судами ахейскими! те, что, бывало,
Ланям подобились трепетным, кои, по темному лесу
Праздно бродящие, слабые и не рожденные к бою,
Пардов, волков и шакалов вседневною пищей бывают.
¹⁰⁵ Так и трояне сии трепетали, бывало, ахеян,
Противу мужества их ни на миг стоять не дерзали.
Ныне ж, далеко от стен, корабли уже наши воюют![1817]
И отчего? от проступка вождя[1818] и от слабости воев,
Кои, враждуя вождю, не хотят окруженных врагами
¹¹⁰ Спасть кораблей и пред ними себя отдают на убийство!
Но устыдитеся; если и подлинно сильно виновен
Наш предводитель, пространновластительный царь Агамемнон,
Если и подлинно он оскорбил Ахиллеса героя,
Нам никому ни на миг уклониться не должно от брани!
¹¹⁵ Но исцелим мы себя: исцелимы сердца благородных.
Стыд, о ахеяне! вы забываете бранную доблесть,
Вы, ратоборцы храбрейшие в воинстве! Сам я не стал бы
Гнева на ратника тратить, который бросает сраженье,
Будучи подл, но на вас справедливо душа негодует!
¹²⁰ Слабые, скоро на всех навлечете вы большее горе
Слабостью вашей! Опомнитесь, други! представьте себе вы
Стыд и укоры людей! Решительный бой наступает!
Гектор, воинственный Гектор уже на суда нападает.
Мощный, уже разгромил и врата и запор их огромный».
¹²⁵ Так возбуждал колебатель земли и воздвигнул данаев.
Окрест Аяксов героев столпилися, стали фаланги
Страшной стеной. Ни Арей, ни Паллада, стремящая рати,
Их не могли бы, не радуясь, видеть[1819]: храбрейшие мужи,
Войско составив, троян и великого Гектора ждали,
¹³⁰ Стиснувши дрот возле дрота и щит у щита непрерывно:
Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком
Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы,
Зыблясь на воинах: так аргивяне сгустяся стояли;
Копья змеилися, грозно колеблемы храбрых руками;
¹³⁵ Прямо они на троян устремляясь, пылали сразиться.
Но, упредив их, трояне ударили; Гектор пред ними
Бурный летел, как в полете крушительный камень с утеса,
Если с вершины громаду осенние воды обрушат,
Ливнем-дождем разорвавши утеса жестокого связи:
¹⁴⁰ Прядая кверху, летит он; трещит на лету им крушимый
Лес; беспрепонно и прямо летит он, пока на долину
Рухнет, и больше не катится, сколь ни стремительный прежде, —
Гектор таков! при начале грозился до самого моря
Быстро пройти, меж судов и меж кущей, по трупам данаев;
¹⁴⁵ Но едва набежал на сомкнувшиесь крепко фаланги
Стал, как ни близко нагрянувший: дружно его аргивяне,
Встретив и острых мечей, и пик двуконечных[1820] ударом,
Прочь отразили, — и он отступил, поколебанный силой,
Голосом, слух поражающим, к ратям троян вопиющий:
¹⁵⁰ «Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукопашцы дарданцы!
Стойте, друзья! Ненадолго меня остановят ахейцы,
Если свои ополченья и грозною башней построят;
Скоро от пики рассыплются, если меня несомненно
Бог всемогущий предводит, супруг громовержущий Геры!»

¹⁵⁵ Так восклицая, возвысил и душу и мужество в каждом.
Вдруг Деифоб из рядов их высокомечтающий вышел,
Сын же Приамов: пред грудью уставя он щит круговидный,
Легкой стопой выступал и вперед под щитом[1821] устремлялся.
Но Мерион, на троянца наметив сверкающей пикой,
¹⁶⁰ Бросил, и верно вонзилася в выпуклый щит волокожный
Бурная пика; но кож не проникла: вонзилась и древком
Около трубки[1822] огромная хряснула. Быстро троянец
Щит от себя отдалил волокожный, в душе устрашася
Бурного в лете копья Мерионова; тот же, могучий,
¹⁶⁵ К сонму друзей отступил, негодуя жестоко на трату
Верной победы и вместе копья, преломленного тщетно;
Быстро пустился идти к кораблям и кущам ахейским,
Крепкое вынесть копье, у него сохранявшеесь в куще.

Но другие сражались; вопль раздавался ужасный.
¹⁷⁰ Тевкр Теламониев[1823] первый отважного сверг браноносца
Имбрия, Ментора сына, конями богатого мужа.
Он в Педаосе[1824] жил до нашествия рати ахейской,
Медезикасты супруг, побочной Приамовой дщери.
Но когда аргивяне пришли в кораблях многовеслых,
¹⁷⁵ Он прилетел в Илион и в боях меж троян отличался;
Жил у Приама и был как сын почитаем от старца.
Мужа сего Теламонид огромною пикой под ухо
Грянул и пику исторг[1825]; и на месте пал он, как ясень
Пышный, который на холме, далёко путнику видном,
¹⁸⁰ Ссеченный медью, зеленые ветви к земле преклоняет:
Так он упал, и кругом его грянул доспех распещренный.
Тевкр полетел на упавшего, сбрую похитить пылая.
Гектор на Тевкра летящего дротик блистающий ринул;
Тот, издалече узря, от копья, налетавшего бурно,
¹⁸⁵ Чуть избежал. Но Амфимаха[1826] Гектор, Ктеатова сына,
В битву идущего, в грудь поразил сокрушительным дротом;
С шумом на землю он пал, загремели на падшем доспехи.
Бросился Гектор, пылая шелом на скраниях плотный,
Медный сорвать с головы у Ктеатова храброго сына.
¹⁹⁰ Но Аякс на летящего острую пику уставил;
К телу она не проникнула Гектора: медью кругом он
Страшною был огражден; но в средину щита поразивши,
Силой его отразил Теламонид, и вспять отступил он
Прочь от обоих убитых; тела увлекли аргивяне:
¹⁹⁵ Сына Ктеатова Стихий герой с Менесфеем почтенным,
Оба афинян вожди, понесли к ополченьям ахейским.
Имбрия ж оба Аякса, кипящие храбростью бурной,
Словно как серну[1827] могучие львы, у псов острозубых
Вырвавши, гордо несут через густопоросший кустарник
²⁰⁰ И добычу высоко в челюстях держат кровавых, —
Так, Менторида высоко держа, браноносцы Аяксы
С персей срывали доспех, и повисшую голову с выи
Ссек Оилид и, за гибель Амфимаха местью пылая,
Бросил ее с размаху, как шар, на толпу илионян:
²⁰⁵ В прах голова, перед Гектора ноги, крутящаясь пала.

Гневом сугубым в душе Посидон[1828] воспылал за убийство
Внука его Ктеатида, сраженного в битве свирепой.
Гневный подвигнулся он, к кораблям устремляясь и к кущам,
Всех аргивян возбуждая и горе готовя троянам.
²¹⁰ Идоменей, Девкалион[1829] воинственный, встретился богу,
Шедший от друга, который к нему незадолго из боя
Был приведен, под колено суровою раненный медью.
Юношу вынесли други; его он врачам приказавши,
Сам из шатра возвращался[1830]: еще он участвовать в битве,
²¹⁵ Храбрый, пылал; и к нему провещал Посидаон владыка
(Глас громозвучный приняв Андремонова сына, Фоаса[1831],
Мужа, который в Плевроне, во всем Калидоне гористом
Всеми этольцами властвовал, чтимый, как бог, от народа):
«Где же, о критян советник[1832], куда же девались угрозы,
²²⁰ Коими Трои сынам угрожали ахейские чада?»

И ему вопреки отвечал Девкалид знаменитый:
«Сын Андремонов! никто из ахеян теперь не виновен,
Сколько я знаю: умеем мы все и готовы сражаться;
Страх никого не оковывал низкий; никто, уступая
²²⁵ Праздности, битвы не бросил, ахеям жестокой; но, верно,
Кронову сыну всесильному видеть, Зевесу, угодно
Здесь далеко от Эллады ахеян бесславно погибших!
Сын Андремонов, всегда отличавшийся мужеством духа,
Ты, ободрявший всегда и других, забывающих доблесть,
²³⁰ Ныне, Фоас, не оставь и омужестви каждого душу!»

Быстро ему отвечал Посидаон, колеблющий землю:
«Критян воинственный царь! да вовек от троянского брега
В дом не придет, но игралищем псов да прострется под Троей
Воин, который в сей день добровольно оставит сраженье!
²³⁵ Шествуй и, взявши оружие, стань ты со мной: совокупно
Действовать должно; быть может, успеем помочь мы и двое.
Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна;
Мы же с тобой и противу сильнейших умели[1833] сражаться».

Рек, — и вновь обратился бессмертный к борьбе человеков.
²⁴⁰ Идоменей же, поспешно пришед к благосозданной куще,
Пышным доспехом покрылся и, взявши два крепкие дрота,
Он устремился, перуну подобный, который Кронион
Махом всесильной руки с лучезарного мечет Олимпа,
В знаменье смертным: горит он, летя, ослепительным блеском, —
²⁴⁵ Так у него, у бегущего, медь вкруг персей блистала.
Встречу ему предстал Мерион, знаменитый служитель,
Близко от кущи, куда он[1834] спешил, воружиться желая
Новым копьем, и к нему провещала владычняя сила[1835]:
«Сердцу любезнейший друг, Молид Мерион быстроногий,
²⁵⁰ Что приходил ты, оставивши брань и жестокую сечу?
Ранен ли ты и не страждешь ли, медной стрелой удрученный?
Или не с вестию ль бранной ко мне предстаешь ты? Но видишь,
Сам я иду не под сенью покоиться, ратовать жажду!»

Крита царю отвечал Мерион, служитель разумный:
²⁵⁵ «Идоменей, предводитель критских мужей меднобронных,
В стан я пришел, у тебя копия не осталось ли в куще?
Взявши его, возвращуся; а то, что имел, сокрушил я,
В щит поразив Деифоба, безмерно могучего мужа».

Критских мужей повелитель ответствовал вновь Мериону:
²⁶⁰ «Ежели копья нужны, и одно обретешь ты, и двадцать,
В куще моей у стены блестящей[1836] стоящие рядом
Копья троянские; все я их взял у сраженных на битвах.
Смею сказать, не вдали я стоя, с врагами сражаюсь.
Вот отчего у меня изобильно щитов меднобляшных,
²⁶⁵ Копий, шеломов и броней, сияющих весело в куще».
Снова ему отвечал Мерион, служитель разумный:
«Царь, и под сенью моей, и в моем корабле изобильно
Светлых троянских добыч; но не близко идти мне за ними.
Сам похвалюсь, не привык забывать я вои́нскую доблесть:
²⁷⁰ Между передних всегда на боях, прославляющих мужа,
Сам я стою, лишь подымется спор истребительной брани.
Может быть, в рати другим меднобронным ахейским героям
Я неизвестен сражаюсь; тебе я известен, надеюсь».

Критских мужей предводитель ответствовал вновь Мериону:
²⁷⁵ «Ведаю доблесть твою, и об ней говоришь ты напрасно.
Если бы нас, в ополченье храбрейших, избрать на засаду
(Ибо в засадах опасных мужей открывается доблесть;
Тут человек боязливый и смелый легко познается:
Цветом сменяется цвет на лице[1837] боязливого мужа;
²⁸⁰ Твердо держаться ему не дают малодушные чувства;
То припадет на одно, то на оба колена садится;[1838]
Сердце в груди у него беспокойное же́стоко бьется;
Смерти единой он ждет и зубами стучит, содрогаясь.
Храброго цвет не меняется, сердце не сильно в нем бьется;
²⁸⁵ Раз и решительно он на засаду засевши с мужами,
Только и молит, чтоб в битву с врагами скорее схватиться),
Там и твоя, Мерион, не хулы заслужила бы храбрость!
Если б и ты, подвизаяся, был поражен иль устрелен,
Верно не в выю тебе, не в хребет бы оружие пало:
²⁹⁰ Грудью б ты встретил копье, иль утробой пернатую[1839] принял,
Прямо вперед устремившийся, в первых рядах ратоборцев.
Но перестанем с тобой разговаривать, словно как дети,
Праздно стоя, да кто-либо нагло[1840] на нас не возропщет.
В кущу войди и немедленно с крепким копьем возвратися».

²⁹⁵ Рек, — и Молид, повинуяся, бурному равный Арею,
Быстро из кущи выносит копье, повершенное медью,
И за вождем устремляется, жаждою битвы пылая.
Словно Арей устремляется в бой, человеков губитель,
С Ужасом сыном, равно как и сам он, могучим, бесстрашным,
³⁰⁰ Богом, который в боях ужасает и храброго душу;
Оба из Фракии[1841] горной они на эфиров находят,
Или на бранных флегиян[1842], и грозные боги не внемлют
Общим народов мольбам[1843], но единому славу даруют, —
Столько ужасны Молид и герой Девкалид, ратоводцы,
³⁰⁵ Шли на кровавую брань, лучезарной покрытые медью.

Шествуя, слово к царю обратил Мерион быстроногий:
«Где, Девкалид, помышляешь вступить в толпу боевую?
В правом конце, в середине ль великого нашего войска
Или на левом? Там, как я думаю, боле, чем инде,
³¹⁰ В битве помощной нуждается рать кудреглавых данаев».

Молову сыну ответствовал критских мужей предводитель:
«Нет[1844], для средины судов защитители есть и другие:
Оба Аякса и Тевкр Теламонид, в народе ахейском
Первый стрелец и в бою пешеборном не менее храбрый;
³¹⁵ Там довольно и их, чтобы насытить несытого боем
Гектора, сына Приама, хоть был бы еще он сильнее!
Будет ему нелегко, и со всем его бешенством в битвах,
Мужество их одолев и могущество рук необорных,
Судно зажечь хоть единое, разве что Зевс громовержец
³²⁰ Светочь горящую сам на суда мореходные бросит.
Нет, Теламонид Аякс не уступит в сражении мужу,
Если он смертным рожден и плодами Деметры воскормлен[1845],
Если язвим рассекающей медью и крепостью камней.
Даже Пелиду, рушителю строев, Аякс не уступит
³²⁵ В битве ручной; быстротою лишь ног не оспорит Пелида.
В левую сторону рати пойдем да скорее увидим,
Мы ли прославим кого или сами славу стяжаем!»

Рек, — и Молид, устремившися, бурному равный Арею,
Шел впереди, пока не достигнул указанной рати.
³³⁰ Идоменея увидев, несущегось полем, как пламень,
С храбрым клевретом его, в изукрашенных дивно доспехах,
Крикнули разом трояне и все на него устремились.
Общий, неистовый спор восстал при кормах корабельных.
Словно как с ветром свистящим свирепствует вихорь могучий
³³⁵ В знойные дни, когда прахом глубоким покрыты дороги;
Бурные, вместе вздымают огромное облако праха, —
Так засвирепствовал общий их бой: ратоборцы пылали
Каждый друг с другом схватиться и резаться острою медью.
Грозно кругом зачернелося ратное поле от копий,
³⁴⁰ Длинных, убийственных, частых, как лес; ослеплял у воителей очи
Медяный блеск шишаков, как огонь над глазами горящих,
Панцирей, вновь уясненных[1846], и круглых щитов лучезарных —
Воинов, к бою сходящихся. Подлинно был бы бесстрашен,
Кто веселился б, на бой сей смотря, и душой не содрогся!

³⁴⁵ Боги, помощные разным, сыны многомощные Крона,
Двум племенам браноносным такие беды устрояли.
Зевс троянам желал и Приамову сыну победы,
Славой венчая Пелида царя; но не вовсе Кронион
Храбрых данаев желал истребить под высокою Троей;
³⁵⁰ Только Фетиду и сына ее прославлял он героя.
Бог Посидон укреплял данаев, присутствуя в брани,
Выплывший тайно из моря седого: об них сострадал он,
Силой троян усмиренных, и гордо роптал на Зевеса.
Оба они и единая кровь и единое племя;
³⁵⁵ Зевс лишь Кронион и прежде родился[1847] и более ведал.
Зевса страшился и явно не смел поборать Посидаон;
Тайно, под образом смертного, он возбуждал ратоборцев.
Боги сии и свирепой вражды и погибельной брани
Вервь, на взаимную прю, напрягли над народами оба,[1848]
³⁶⁰ Крепкую вервь, неразрывную, многим сломившую ноги[1849].

Тут, аргивян ободряющий, воин уже поседелый,
Идоменей на троян устремился и в бег обратил их;
Офрионея сразил кабезийца[1850], недавнего в граде,
В Трою недавно еще привлеченного бранною славой.
³⁶⁵ Он у Приама Кассандры, прекраснейшей дочери старца[1851],
Гордый[1852] просил без даров[1853], но сам совершить обещал он
Подвиг великий: из Трои изгнать меднолатных данаев.
Старец ему обещал и уже за него согласился
Выдать Кассандру, — и ратовал он, на обет положася.
³⁷⁰ Идоменей на него медножальную пику направил
И поразил выступавшего гордо: ни медная броня,
Коей блистал, не спасла: углубилась во внутренность пика;
С шумом он грянулся в прах, и, гордяся, вскричал победитель:
«Офрионей! человеком тебя я почту величайшим,
³⁷⁵ Ежели всё то исполнишь, что ты исполнить обрекся
Сыну Дарданову[1854]: дочерь тебе обещал он супругой.
То же и мы для тебя обещаем и верно исполним:
Выдадим лучшую всех из семейства Атридова дочерь;
К браку невесту из Аргоса вывезем, если ты с нами
³⁸⁰ Трою разрушишь Приамову, град, устроением пышный.
Следуй за мной: при судах мореходных с тобой мы докончим
Брачный сговор; не скупые и мы на приданое сваты».

Рек, — и за ногу тело повлек сквозь кипящую сечу
Критский герой. Но за мертвого мстителем Азий явился,
³⁸⁵ Пеший идя пред конями[1855]; коней за плечами храпящих
Правил клеврет у него; и, пылающий, он[1856] устремился
Идоменея пронзить; но герой упредил: сопостата
Пикой ударил в гортань под брадой и насквозь ее выгнал.
Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный,
³⁹⁰ Или огромная со́сна, которую с гор древосеки[1857]
Острыми вкруг топорами ссекут, корабельное древо[1858]:
Азий таков пред своей колесницей лежал распростряся,
С скрипом зубов раздирая руками кровавую землю.
Но возница его цепенел, растерявшийся в мыслях,
³⁹⁵ Бледный стоял и не смел, чтоб от рук враждебных избегнуть,
Коней назад обратить; и его Антилох бранолюбец
Пикой ударил в живот; и от смерти ни медная броня,
Коей блистал, не спасла: углубилась во внутренность пика;
Он застонал и с прекрасносоставленной пал колесницы.
⁴⁰⁰ Коней младой Антилох, благодушного Нестора отрасль,
Быстро от воинств троянских угнал к меднобронным ахейцам.

Тут Деифоб на властителя критян, об Азии скорбный,
Близко один наступил и ударил сверкающей пикой.
Но усмотрел и от меди убийственной вовремя спасся
⁴⁰⁵ Критян владыка; укрылся под выпуклый щит свой огромный,
Щит, из воловых кож и блистательной меди скругленный,
И двумя поперек укрепленный скобами: под щит сей
Весь он собрался; над ним пролетела блестящая пика;
Щит, на полете задетый, ужасно завыл под ударом.
⁴¹⁰ Но не тщетно оружие послано сильной рукою:
Храброму сыну Гиппаса, владыке мужей Гипсенору,
В перси[1859] вонзилось оно и на месте сломило колена[1860].
Громко вскричал Деифоб, величаясь надменно победой:
«Нет, не без мщения Азий лежит, и теперь, уповаю,
⁴¹⁵ Вшедший в широкие двери Аидова мрачного дома,
Сердцем он будет возрадован: спутника дал я герою!»

Так восклицал; аргивян оскорбили[1861] надменного речи,
Более ж всех Антилоху воинственный дух взволновали.
Он, невзирая на скорбь, не оставил сраженного друга;
⁴²⁰ Быстро примчась, заступил и щитом заградил светлобляшным.
Тою порой наклоняся под тело, почтенные други,
Эхиев сын Мекистей и младой благородный Аластор,
К черным судам понесли Гиппасида, печально стеная.

Идоменей воевал не слабея, пылал беспрестанно
⁴²⁵ Или еще фригиянина ночью покрыть гробовою[1862],
Или упасть[1863] самому, но беду отразить от ахеян.
Тут благородную отрасль питомца богов Эзиета[1864],
Славу троян, Алкафоя, драгого Анхизова[1865] зятя
(Дщери его Гипподамии был он супругом счастливым,
⁴³⁰ Дщери, которую в доме отец и почтенная матерь
Страстно любили: она красотой, и умом, и делами[1866]
В сонме подруг между всеми блистала: зато и супругой
Избрал ее гражданин благороднейший в Трое пространной), —
Мужа сего Девкалида рукой[1867] укротил Посидаон,
⁴³⁵ Ясные очи затмив и сковав ему быстрые ноги:
Он ни назад убежать, ни укрыться не мог от героя;
Скованный страхом, как столб иль высоковершинное древо,
Он неподвижный стоял, и его Девкалид копьеборец
В перси ударил копьем и разбил испещренную броню,
⁴⁴⁰ Медную, в битвах не раз от него отражавшую гибель:
Глухо броня зазвенела, под мощным ударом рассевшись;
С громом упал он, копье упадавшему в сердце воткнулось;
Сердце его, трепеща, потрясло и копейное древко;
Но могучесть в нем скоро Арей укротил смертоносный.[1868]
⁴⁴⁵ Идоменей, величаясь победою, громко воскликнул:
«Как, Деифоб, полагаешь, достойно ли я расплатился?
Три сражены за единого! Ты ж величаешься только,
Дивный герой! Но приближься и сам, и меня ты изведай:
Узришь, каков я под Трою пришел, громовержцев потомок!
⁴⁵⁰ Он, громовержец, Миноса[1869] родил, охранителя Крита;
Мудрый Минос породил Девкалиона, славного сына;
Он, Девкалион, меня, повелителя многим народам
В Крите пространном, и волны[1870] меня принесли к Илиону,
Гибель тебе, и отцу твоему, и всем илионцам!»

⁴⁵⁵ Так говорил; Деифоб в нерешимости дум волновался:
Вспять ли идти и, с троянцем каким-либо храбрым сложася,
Выйти вдвоем иль один на один испытать Девкалида?
Так Деифоб размышлял, и ему показалося лучше
Вызвать Энея. Нашел он героя, в дружинах последних
⁴⁶⁰ Праздно стоящего: гнев он всегдашний питал на Приама[1871],
Ибо, храбрейшему, старец ему не оказывал чести.
Став перед ним, Деифоб устремляет крылатые речи:
«Храбрый Эней, троян повелитель, если о ближних
Ты сострадаешь, тебе заступиться за ближнего должно.
⁴⁶⁵ Следуй за мной, защитим Алкафоя; тебя он, почтенный,
Будучи зятем[1872], воспитывал юного в собственном доме[1873].
Идоменей, знаменитый копейщик, сразил Алкафоя».

Так произнес он — и душу в груди взволновал у Энея:
Он полетел к Девкалиду, воинственным жаром пылая,
⁴⁷⁰ Но Девкалид не позорному бегству, как отрок, предался:
Ждал неподвижный, как вепрь между гор, на могучесть надежный,
Шумного вкруг нападения многих ловцов ожидает,
Стоя в месте пустынном и грозно хребет ощетиня;
Окрест очами, как пламенем, светит; а долгие зубы
⁴⁷⁵ Ярый острит он, и псов и ловцов опрокинуть готовый, —
Так нажидал, ни на шаг не сходя, Девкалид Анхизида,
Против летящего воина бурного; только соратных
Криком сзывал, Аскалафа[1874] вождя, Афарея, Дейпира[1875],
Молова сына, и с ним Антилоха, испытанных бранью;
⁴⁸⁰ Их призывал Девкалид, устремляя крылатые речи:[1876]
«Други, ко мне! защитите меня одинокого! Страшен
Бурный Эней нападающий; он на меня нападает;
Страшно могуществен он на убийство мужей в ратоборстве;
Блещет и цветом он юности, первою силою жизни.
⁴⁸⁵ Если б мы были равны и годами с Энеем, как духом,
Скоро иль он бы, иль я похвалился победою славной![1877]»

Так говорил он, — и все, устремившися с духом единым,
Стали кругом Девкалида, щиты к раменам преклонивши.[1878]
Но Эней и своих возбуждал сподвижников храбрых,
⁴⁹⁰ Звал Деифоба, Париса, почтенного звал Агенора,[1879]
С ним предводивших троянские рати; за ним совокупно
Все устремилися: как за овном устремляются овцы,
С паствы бежа к водопою, и пастырь душой веселится, —
Так Анхизид благородный, Эней, веселился душою,
⁴⁹⁵ Видя толпами за ним устремлявшихся граждан троянских.

Вкруг Алкафоя[1880] они рукопашную подняли битву,
Копьями бились огромными. Медь на груди ратоборцев
Страшно звучала от частых ударов сшибавшихся толпищ[1881].
Два между тем браноносца, отличные мужеством оба,
⁵⁰⁰ Идоменей и Эней, подобные оба Арею,
Вышли, пылая друг друга пронзить смертоносною медью.
Первый Эней, размахнувшися, ринул копье в Девкалида;
Тот же завидев удар, уклонился от меди летящей,
И копье Анхизида, сотрясшися, в землю вбежало,
⁵⁰⁵ Быв бесполезно геройской, могучею послано дланью.
Идоменей же копьем Эномаоса[1882] ранил в утробу;
Лату брони просадила и внутренность медь из утробы
Вылила[1883]: в прахе простершись, руками хватает он землю.
Идоменей длиннотенную пику из мертвого тела
⁵¹⁰ Вырвал; но медных, других побежденного пышных доспехов
С персей совлечь не успел: осыпали троянские стрелы.
Не были более гибки и ноги его, чтобы быстро
Прянуть ему за своим копием иль чужого избегнуть:
Стойкою битвой[1884], упорною пагубный день[1885] отражал он;
⁵¹⁵ Ноги не скоро несли, чтоб ему убежать из сраженья;
Медленно он уходил. Деифоб в уходившего дротик
Снова послал: на него он пылал непрестанною злобой.
И прокинул он снова; но медь Аскалафа постигла,
Сына Арея; плечо совершенно убийственный дротик
⁵²⁰ Прорвал[1886], и в прах он упавши, хватает ладонями землю.
Долго не ведал еще громозвучный Арей истребитель,
Что воинственный сын его пал на сражении бурном:
Он на Олимпа главе, под златыми сидел облаками[1887],
Зевса всемощного волей обузданный, где и другие
⁵²⁵ Боги сидели бессмертные, им удаленные с брани.[1888]

Воины вкруг Аскалафа бросалися в бой рукопашный.
Тут Деифоб с головы Аскалафовой шлем светозарный
Сорвал; но вдруг Мерион, налетевши, подобный Арею,
Хищника в руку копьем поразил; из руки Деифоба
⁵³⁰ Шлем дыроокий исторгся и об землю звукнул упавший.
Снова герой Мерион, на врага налетевши, как ястреб,
Вырвал из мышцы копье, у него растерзавшее тело,
И к сподвизавшимся вновь отступил; а Полит[1889] Деифоба,
Брат уязвленного брата, под грудью руками обнявши,
⁵³⁵ Вывел из шумного боя, до самых коней провожая:
Быстрые кони его, позади ратоборства и сечи,
Ждали, с возницею верным и с пышной стоя колесницей;
К граду они понесли Деифоба; жестоко стенал он,
Болью терзаемый; кровью струилася свежая рана.

⁵⁴⁰ Но другие сражалися; вопль раздавался ужасный.
Бурный Эней, налетев, Афарея, Калетора сына,
Дротом в гортань, на него нападавшего[1890], острым ударил:
Набок глава преклонилася; падшего сверху натиснул
Щит и шелом; и над ним душеснедная смерть распростерлась.

⁵⁴⁵ Несторов сын[1891], обращенного тылом Фоона приметив,
Прянул и ранил убийственно: жилу рассек совершенно,
С правого бока хребта непрерывно идущую к вые,[1892]
Всю совершенно рассек; зашатавшися, навзничь на землю
Пал он, дрожащие руки к любезным друзьям простирая.
⁵⁵⁰ Несторов сын наскочил и срывал доспехи с троянца,
Вкруг озираясь; его же трояне, кругом обступивши,
В щит легкометный, широкий кололи кругом, но напрасно;
Медью жестокой ниже́ не коснулися к белому телу
Славного внука Нелеева: бог Посидаон могущий
⁵⁵⁵ Сам охранял Несторида везде и под тучею копий:[1893]
Ибо вдали от врагов не стоял он[1894], меж ними носился;
В длани его не покоился дрот, трепетал беспрестанно,
К бою колеблемый; он беспрестанно намечивал острым,
Или на дальнего ринуть, или на близкого грянуть.

⁵⁶⁰ Скоро его Адамас, намечавшегось дротом, приметил,
Азиев сын, и, к нему устремившися, острою медью
Грянул в средину щита; но ее острие обессилил,
В жизни героя врагу отказав, Посидон черновласый:
И копья половина, как кол обожженный[1895], осталась
⁵⁶⁵ В круге щита[1896], половина тупая[1897] упала на землю.
Бросился к сонму друзей Адамас, избегая от смерти.
Быстро его Мерион и настиг и сверкающим дротом
Между стыдом и пупом ударил бегущего, в место,
Где наиболее рана мучительна смертным несчастным:
⁵⁷⁰ Так он его поразил; и на дрот он упавши, вкруг меди
Бился, как вол несмиренный, которого пастыри мужи,
Как ни упорен он, силой связавши арканом, уводят, —
Так он, проколотый, бился в крови; но не долго: немедля
Храбрый к нему Мерион приступил, копие роковое
⁵⁷⁵ Вырвал из тела, и смертный мрак осенил ему очи.

Тут Гелен[1898] Деипира[1899] фракийскою саблей[1900] огромной
Резко в висок поразил и шелом с него сбил коневласый.
Сбитый, на землю он пал; и какой-то его аргивянин,
Между толпою бойцов под ногами крутящийся, поднял;
⁵⁸⁰ Очи вождя Деипира глубокая ночь осенила.

Жалость взяла Менелая, отважного в битвах Атрида;
Выступил он, угрожая ударом Гелену герою,
Острым копьем потрясая; Гелен же изладился луком.
Оба они соступились; один занесенную пику
⁵⁸⁵ Бросить пылая, другой с тетивы наведенную стре́лу;
И Гелен Менелая по персям уметил пернатой
В лату брони, и отпрянула быстро пернатая злая.
Так, как с широкого веяла, сыпясь по гладкому току,
Черные скачут бобы иль зеленые зерна гороха,
⁵⁹⁰ Если на ветер свистящий могучий их веятель вскинет, —
Так от блистательных лат Менелая, высокого славой,
Сильно отпрянув, стрела на побоище пала далеко.
Сын же Атреев, герой Менелай, копием Приамида
В длань поразил, воруженную луком блестящим; и к луку
⁵⁹⁵ Длань, проколовши насквозь, пригвоздило копейное жало.
К сонму друзей, убегая от смерти, Гелен обратился,
Руку повесив[1901], и ясенный дрот волочился за нею.
Но его из руки извлек благодушный Агенор;
Руку ж ему повязал искусственно свитою во́лной,
⁶⁰⁰ Мягкой повязкой[1902], клевретом всегда при владыке носимой.

Сильный Пизандр между тем сопротив Менелая героя
Выступил: злая судьбина его увлекала к пределу[1903],
Да тобой, Менелай, укротится он в пламенной битве.
Чуть соступилися оба, идущие друг против друга,
⁶⁰⁵ Ринул Атрид — и неверно: копье его вбок улетело.
Ринул Пизандр — и копьем у Атрида, высокого славой,
Щит поразил, но насквозь не успел он оружия выгнать:
Медяный щит удержал; копье сокрушилось у трубки[1904].
Радость объяла Пизандрово сердце: он чаял победы.
⁶¹⁰ Но Менелай, из ножен исторгнувши меч среброгвоздный,
Прянул, герой, на Пизандра, а сей из-под круга щитного[1905]
Выхватил медный красивый топор, с топорищем оливным,
Длинным, блистательно гладким, и оба сразилися разом:
Сей поражает по выпуке шлема, косматого гривой,
⁶¹⁵ Около самого гребня, а тот наступавшего по лбу
В верх переносицы: хряснула кость, и глаза у Пизандра,
Выскочив, подле него на кровавую землю упали;
Сам опрокинулся он; и, пятой наступивши на перси,
Броню срывал и, гордясь, восклицал Менелай победитель:
⁶²⁰ «Так вам оставить и всем корабли быстроконных данаев,
Вам, вероломцы трояне, несытые пагубной бранью!
Большей обиды и срама искать вам не нужно, какими,
Лютые псы[1906], вы меня осрамили! Ни грозного гнева
Вы не страшились гремящего Зевса; но гостеприимства
⁶²⁵ Он покровитель и некогда град ваш рассыплет высокий!
Вы у меня и младую жену и сокровища дома
Нагло похитив, ушли, угощенные дружески в доме[1907]!
Ныне ж пылаете вы на суда мореходные наши
Гибельный бросить огонь[1908] и избить героев ахейских!
⁶³⁰ Но укротят наконец вас, сколько ни алчных[1909] к убийствам!
Зевс Олимпийский! премудростью ты, говорят, превышаешь
Всех и бессмертных и смертых, всё из тебя истекает[1910].
Что же, о Зевс, благосклонствуешь ты племенам нечестивым,
Сим фригиянам, насильствами дышащим, ввек не могущим
⁶³⁵ Лютым убийством насытиться в брани, для всех ненавистной!
Всем человек насыщается: сном и счастливой любовью,
Пением сладостным и восхитительной пляской невинной[1911],
Боле приятными, боле желанными каждого сердцу,
Нежели брань; но трояне не могут насытиться бранью!»

⁶⁴⁰ Рек — и, оружия с тела, дымящиесь кровью, сорвавши,
Отдал клевретам своим Менелай, предводитель народов;
Сам же, назад обратяся[1912], с передними стал на сраженье.
Там на него налетел Гарпалион, царя Пилемена
Доблестный сын: за отцом он любезным последовал к брани,
⁶⁴⁵ В Трою Приама, но в отческий дом не пришел, несчастливец!
Он Менелаю царю по средине щита, налетевши,
Пику вонзил, но насквозь не успел оружия выгнать;
И обратно к друзьям, чтоб от смерти спастись, побежал он,
Вкруг озираясь, да тела враждебная медь не постигнет.
⁶⁵⁰ Но Мерион на бегущего медной стрелою ударил;
В правую сторону зада вонзилась стрела и далёко,
Острая, в самый пузырь, под лобковою костью, проникла.
Там же он скорчась присел и, в объятиях другов любезных
Дух испуская, упал и, как червь, по земле протянулся;
⁶⁵⁵ Черная кровь выливалась и землю под ним увлажала.
Окрест его пафлагоняне верные засуетились;
Тело, подняв в колесницу, они в Илион провожали,
Грустные: шел между них и отец, проливающий слезы[1913];
Ибо не мог он врагам отомстить за убитого сына.[1914]

⁶⁶⁰ Но Парис за него справедливою[1915] местию вспыхнул:
Гостем он был у него[1916], посетивши народ пафлагонский;
Он, за него отомщая, послал медножальную стре́лу.
Был Эвхенор меж ахейцами, сын Полиида пророка,
Муж знаменитый, богатый, Коринфа цветущего житель;
⁶⁶⁵ Участь свою он несчастную знал — и отплыл к Илиону.
Часто ему говорил Полиид добродушный[1917], что должен
Он иль от немощи тяжкой в отеческом доме скончаться,
Или в бою, пред судами ахейскими, пасть от пергамлян;[1918]
Но избегал Эвхенор как от пени[1919], постыдной ахейцам,
⁶⁷⁰ Так и от немощи тяжкой, бесплодно страдать не желая.
Храброго в челюсть, под ухо Парис поразил, и мгновенно
Жизнь отлетела, и страшная тьма Эвхенора объяла.

Так ополченья сражались, огням подобно свирепым.
Гектор же, Зевса любимец, вдали не слыхал и не ведал,
⁶⁷⁵ Как пред судами, на левом конце, поражаемо было
Войско его от ахеян, — и скоро бы слава ахеян
Полной была над троянами: так ободрял Посидаон
Души ахеян и силою собственной сам поборал им[1920].
Гектор воинствовал, где незадолго в ворота влетел он,
⁶⁸⁰ Сам разорвавши густые ряды аргивян щитоносцев,
Там, где суда и Аякса[1921], и Протесилая[1922] стояли,
Моря седого на брег извлеченные, где аргивяне
Самую низкую вывели стену и где превосходных
Пламенных коней и воев ряды на сражение стали.
⁶⁸⁵ Там беотиян[1923] отважных, ияонов длиннохитонных[1924],
Фтиян[1925], и локров[1926], и славных эпеян[1927] сложившиесь рати
Все на суда нападавшего с нуждой[1928] держали, но вовсе
Сил не имели препнуть Приамида, подобного буре.
Вои афинские[1929] были отборные; их ополченье
⁶⁹⁰ Вел Петеид Менесфей[1930], и за ним устремляли дружины
Фидас, и Стихий, и Биас герой. Знаменитых эпе́ян
Вел Амфион, и Мегес Филид, и воинственный Дракий.[1931]
Фтийцам предшествовал Медон и дышащий боем Подаркес
(Медон, сын незаконный владыки мужей Оилея,
⁶⁹⁵ Был Оилида Аякса юнейший брат, но в Филаке[1932]
Жил, далеко от отечества, брося его как убийца,
Мачехи брата убив, Оилея жены, Эриопы;
Храбрый Подаркес Ификлов был сын, Филакидов потомок).
Оба они впереди пред дружинами юношей фтийских
⁷⁰⁰ Бились, суда бороня, с беотийцами вместе сражаясь.

Быстрый Аякс[1933] пылал не отстать от могучего брата[1934];
Близ Теламонида он, ни на шаг не отступный, держался.
Так плуговые волы по глубокому пару степному[1935]
Черные, крепостью равные, плуг многосложный[1936] волочат;
⁷⁰⁵ Пот при корнях их рогов пробивается крупный[1937]; но дружно,
Оба единым блестящим ярмом едва разделяясь,
Дружно идут полосой и земли глубину раздирают[1938], —
Так и Аяксы, сложася, держались один близ другого.
Вслед Теламонова сына стремилися многие мужи,
⁷¹⁰ Храбрые, ратные други; они его щит принимали,
Если усталость и пот изнуряли колена герою;[1939]
Но за вождем Оилидом никто не стремился из локров:
Дух не вытерпливал их рукопашного, стойкого боя;
Воинство их не имело ни медяных с гривою конской
⁷¹⁵ Шлемов, ни круглых щитов, ни возвышенных ясенных копий;
Только на верные луки и во́лну, скручённую в пра́щи,[1940]
Локры надеясь, пришли к Илиону, и ими на битвах,
Быстро и метко стреляя, троян разрывали фаланги.
Тут, как одни впереди блестящим оружием разным
⁷²⁰ Бились с дружинами Трои и с Гектором меднодоспешным,
Локры стреляли, держась позади, — и уже забывали
Бранную храбрость трояне: смущали их стрелы густые[1941].
Худо б им было, с стыдом от судов и от кущей ахейских
Трои сыны отступили б под шумную ветрами Трою,
⁷²⁵ Если б отважного Гектора Полидамас не подвигнул:[1942]
«Гектор, жестокий ты муж, чтоб других убеждения слушать![1943]
Бог перед всеми тебя одарил на военное дело;
Ты ж и советов мудростью всех перевысить желаешь!
Нет, совокупно всего не стяжать одному человеку.
⁷³⁰ Бог одного одаряет способностью к брани, другому
⁷³¹ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .[1944]
⁷³² Зевс, промыслитель превыспренний, в перси разум влагает
⁷³³ Светлый: плодами его племена благоденствуют смертных;
⁷³⁴ Оным и грады стоят[1945]; но стяжавший[1946] сугубо им счастлив.
⁷³⁵ Гектор! склонися к совету, который мне кажется лучшим.
Битва везде пред тобою, как огненный круг, пламенеет;
Мужи троянские, после того как ворвалися в стену,
С боя одни удалились с оружием, прочие спорят
В слабых толпах против множества, вдоль кораблей растянувшись.
⁷⁴⁰ С боя сойди и сюда призови ратоводцев храбрейших;
Здесь мы важнейшее дело решим совещанием общим:
Разом ли нам на суда многоместные ратью ударить,
Если бы бог даровал одоление, или немедля
Вспять от судов обратиться, пока не разбиты! скажу ли?
⁷⁴⁵ Я трепещу, да вчерашнего нам не отплатят ахейцы
Долга кровавого:[1947] муж при судах[1948], ненасытимый бранью,
Ждет нас, который едва ли удержится вовсе от боя».

Так говорил он, — и Гектор одобрил совет справедливый;[1949]
Быстро с своей колесницы с оружием прянул на землю[1950]
⁷⁵⁰ И ему отвечал, устремляя крылатые речи:
«Полидамас, удержи ты здесь предводителей храбрых;
Дальше пойду я и противостану пылающей битве.
Я возвращуся немедля, вождям повеления давши».[1951]

Рек — и понесся великий, горе под снегами подобный;
⁷⁵⁵ С криком призывным толпы облетел он троян и союзных.
Все к Панфоиду, любителю мужества Полидамасу,
Бросились быстро дарданцы, услышавши Гектора голос.
Он же Гелена царя, благородного брата Дейфоба,
Азия ветвь, Адамаса[1952], и Азия, отрасль Гиртака[1953],
⁷⁶⁰ Ходя по сонмам передним, искал, не найдет ли героев.
Их он нашел, но не всех невредимых, не всех средь живущих:
В прахе из оных одни, у судов мореходных данайских,
Бледны лежали, под силой данаев предавшие души,
А другие страдали под язвами стрел или копий.
⁷⁶⁵ Только Париса брата, супруга Елены прекрасной,
Скоро нашел он на левом конце истребительной брани,
Дух ополчений своих ободрявшего к крепкому бою.
Став перед ним, укоризненным голосом[1954] Гектор воскликнул:
«Видом лишь гордый, несчастный Парис, женолюбец, прельститель!
⁷⁷⁰ Где у тебя Деифоб и Гелен, повелитель народа?
Офрионей[1955] знаменитый, Гиртакид воинственный Азий,
Где Адамас? Погибает сегодня, с высот упадает
Троя святая! Сегодня твоя неизбежна погибель!»

Быстро ему возразил Приамид Александр боговидный:
⁷⁷⁵ «Ныне угодно тебе обвинять и безвинного, Гектор!
Прежде я более мог нерадивым во брани казаться,
Прежде, не ныне, — меня не без доблести матерь родила.
С часу, как ты пред судами кровавую битву воздвигнул,
С оного часу и мы с аргивянами здесь беспрерывно
⁷⁸⁰ Сходимся в бой; но друзей потеряли, которых ты назвал.
Только герой Деифоб и Гелен, повелитель народа,
С боя сошли, от могучих врагов пораженные оба
Копьями длинными в руки; но Зевс их избавил от смерти.
Гектор, веди нас, куда ни влеком ты бестрепетным сердцем.
⁷⁸⁵ Все мы горим за тобою последовать; в храбрости нашей,
Льщусь, не найдешь недостатка, покуда нам силы достанет;
Выше же силы, хотя б и пылал кто, не может сражаться!»

Так говоря, укротил он великого Гектора душу.
Ринулись оба, где более битва и сеча кипела
⁷⁹⁰ Вкруг Кебриона вождя, непорочного Полидамаса,
Фалка, Ортея, подобного богу вождя Полифита,
Пальма, Аскания, Мориса, отраслей Гиппотиона,[1956]
Двух воевод, из Аскании прежним пришедших на смену
Только вчера[1957]; устремил их на брань всемогущий Кронион.
⁷⁹⁵ Шли на сраженье трояне, как ветров неистовых буря,
Если под громом Кронидовым грозная степью несется
И, с ужаснейшим воем обрушась на понт, воздымает
Горы клокочущих волн по немолчношумящей пучине,
Грозно нависнувших, пенных, одни, а за ними другие, —
⁸⁰⁰ Так илионцы, сомкнувшись, одни, а за ними другие,
Медью блеща и гремя, за своими вождями летели.
Гектор предшествовал всем, смертоносному равный Арею;
Щит перед грудью его обращался, круг необъятный,[1958]
Кожами крепкий и сверху обложенный множеством меди;
⁸⁰⁵ Окрест главы у него колебался шелом лучезарный.
Всем он фалангам везде угрожал, под щитом наступая;
Все он испытывал их, не расстроит ли наступом грозным.
Но ничем не смущал он бесстрашного духа данаев.
Сын Теламонов его вызывал, широко выступая[1959]:
⁸¹⁰ «Ближе, герой[1960], подойди! И зачем издали ты пугаешь
Воинов Аргоса? В бранном искусстве и мы не невежды;
Мы лишь Кронидовым тяжким бичом[1961] смирены, аргивяне.
Верно, ты в сердце надеждой горишь уничтожить сегодня
Наши суда? Но целы́ и у нас на защиту их руки!
⁸¹⁵ И вернее, что прежде с высокими башнями град ваш
Нашими будет руками и взят, и во прах ниспровержен!
День недалек, объявляю тебе, как и сам ты, бегущий,
Пламенно станешь молить и Зевеса и всех олимпийских,
Ястребов шибче да будут твои долгогривые кони,
⁸²⁰ Коих погонишь ты в град, подымая лишь пыль по долине».

Он говорил, и незапно над ним заширялася вправе
Птица, орел небопарный; вскричали ахейские рати,
Все ободренные чудом[1962]. Но Гектор бесстрашно ответил:
«Праздные звуки, Аякс! велеречишь, огромностью гордый[1963]!
⁸²⁵ Если бы столько же верно я сын громовержца Зевеса[1964]
Был, бесконечно живущий, от Геры богини рожденный,
Славимый всеми, как славится Феб и Афина Паллада, —
Сколько то верно, что день сей погибель несет аргивянам
Всем совершенно! Погибнешь и ты, коль отважишься ныне
⁸³⁰ Встретить мой дрот сокрушительный: он у тебя растерзает
Нежное тело; и птиц ты пустынных и псов илионских
Туком насытишь своим, пред судами ахейскими павший!»

Так произнес — и пошел он вперед. Устремились трояне
С криком ужасным; крикнули с ними и задние рати;
⁸³⁵ Крикнули вместе и рати данаев: они не теряли
Мужества и нажидали удара героев троянских;
Крик их взаимный[1965] дошел до эфира и светов Зевеса[1966].