Илимская Атлантида. Собрание сочинений

Сейчас, сидя с сердечным приступом на холодном кожаном диване в огромном холле здания районной администрации, Алексей Николаевич вспомнил давний разговор с приятелем с осознанием, что тот был прав. Безнаказанность давно породила вседозволенность. Чинуши, подобные этому главе, давно потеряли страх и думают, что они хозяева жизни. Теперь после этой встречи нужно ждать новых атак. Начнутся отклики на письма «трудящихся»: нравственные вопросы смешают с производственными, замучают проверками на строительстве объекта. По два, по три раза в день будут проверять паспорта у работающих, если неправильно выписан допускающий на работы документ, тогда жди большой беды, всех правых и неправых сгонят ОМОНом в тесное помещение и начнут проверять все, вплоть до медицинских справок. И ничего, что часами мучают людей. Никого не волнует форма общения, ведь идет проверка по жалобе, которую может написать и сам заинтересованный проверяющий.

Нужно подготовиться. Такая напасть, вероятно, в ближайшее время ожидает компанию.

Зубов тяжело поднялся с жесткого дивана, опершись на его спинку, медленно разогнул поясницу, выпрямился и осторожно пошел к выходу, вспомнив образ квадратуры круга своей нелегкой жизни, придуманный им давно, в шутку, но оказавшийся реальностью.

Выйдя на улицу, сразу позвонил жене.

– Это я, родная, – проговорил он неузнаваемым от пережитого волнения голосом.

– Что-то случилось? – сразу спросила она, почувствовав неладное.

– Любимая, штирлиц мой домашний, что может со мной случиться? Звоню тебе, чтобы сообщить, что хочу заехать домой и выпить стакан чая.

– Жду, Лешенька.

Маша встретила его на лестничной площадке.

– Ты что, ждешь меня на площадке? Уж выбежала бы на улицу с распростертыми объятиями, как жена декабриста. Все-таки я из снежного бурана выбрался.

– Подметала, чистоту наводила, к встрече с любимым мужем готовилась, – кокетливо оправдывалась Маша.

– А что, есть еще и нелюбимый муж? – продолжал шутить Алексей, пытаясь усыпить бдительность волнующейся о его самочувствии жены.

– Не поняла?

– Маша, я пошутил. Не тревожься.

– Шутки у тебя неудачные, но проходи, раздевайся, стол накрыт.

– Машенька, я на несколько минут, тебя обнять, о жизни рассказать, стакан чая выпить. Меня ждут на работе.

– Алеша, тебя везде ждут, только ты забываешь, что у тебя болезни и вторая молодость заканчивается.

– Хорошо, что все-таки молодость, а не старость. А ведь бывает еще и третья молодость.

– Ладно, не лови на слове, пей чай, молодой мой человек.

– Спасибо, любимая. Чай обжигает как твои поцелуи в молодости. Помнишь?

– Не отвлекай меня от главного вопроса. Я поняла, что встреча с главой района была не очень хорошей.

– Да, Маша. Вечером я в лицах расскажу тебе об этом начальственном беспределе и чиновническом чванстве.

– Постарайся, Алеша, побыстрее вернуться. Ты уже трое суток не был дома.

– Только подпишу бухгалтерские документы и домой. Не волнуйся и меня не ругай, – как можно ласковее ответит Зубов, стараясь утихомирить ревностную бдительность жены. Сейчас у него не было сил на откровения.

– Я давно уже ругаю себя, что не имею на тебя влияния.

Провожая мужа до дверей, заботливо поправляя его шарфик, умная Маша прижалась к супругу и зашептала ему на ухо:

– Не расстраивайся, знаешь, какое положительное качество чиновников?

– Какое, Маша? – так же шепотом спросил Зубов.

– Они приходят и уходят. А ты – остаешься на своем рабочем месте.

Такое простое жизненное наблюдение очень благотворно подействовало на Зубова, на душе стало легче, хотя бы от того, что его переживания кому-то интересны, кто-то о нем волнуется.

– Это верно, Машенька. Правда, за то время, что эти начальники находятся во власти, они успевают много сделать плохого.

– Да нет, Леша, это тебе сегодня не повезло. Многие из них достойные люди.

– Хорошо, моя ласточка, не будем спорить о чиновниках. У нас есть о чем ласковом и нежном поговорить вечером.

Машина резко затормозила, въезжая в пробку, которая, казалось, не двигалась совсем. Видимо, впереди была авария. Алексей Николаевич позвонил на работу, подтвердил, что обязательно будет, в случае задержки попросил подождать. Включил радио. Медленно, как будто из другого мира, выплывали, увеличиваясь в мощности звучания, трогательные слова:

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится…
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звук
О любви говорит.

«Какая простая ямщицкая песня, – подумал Зубов, – но сколько в ней правды жизни, нежности, любви. Вот истинная трагедия – когда “с молодою женой мой соперник стоит”! Вот, когда надо рыдать! А что это я расхныкался? Моя любимая со мной, дети, внуки здоровы, успешны, умны. А чиновники – Маша права – приходят и уходят. А я остаюсь, потому что много добрых дел еще должен успеть сделать!»