Илион. Город и страна троянцев. Том 2

Я никогда не ставил под сомнение единство гомеровских поэм и всегда твердо верил в то, что и «Одиссея», и «Илиада» написаны одним автором, за исключением, возможно – отчасти или полностью, – XXIV песни в каждой поэме, из-за тех противоречий с предшествующим текстом, которые они содержат. Кроме того, говоря словами г-на Гладстона[175], «если представить себе, сколько учености и остроумия было потрачено на сотни усилий (хотя при этом едва ли найдется двое критиков, согласных между собою, за исключением негативной или революционной части своей критики) разложить гомеровские поэмы на части, разбить на туманные осколки Солнце всей древней литературы» – то я думаю, что с моей стороны было бы бесполезно заниматься делом, в котором потерпели неудачу столь многие; и я оставляю содержание этих бессмертных эпических поэм в том виде, в котором они дошли до нас, – первые плоды благороднейшей литературы мира и источник поэтического вдохновения для всех последующих веков.

Глава VIII Четвертый город на месте Трои

Как мы уже видели на предыдущих страницах, обитатели Нового Илиона полагали, согласно древней легенде, что Троя, город Приама, не была полностью разрушена объединенной греческой армией под предводительством Агамемнона и что она никогда не переставала быть обитаемой. Эту легенду, безусловно, подтверждает Гомер, который, когда Ахилл чуть не убил Энея в поединке, заставляет Посейдона сказать:

…предназначено роком – Энею спастися,

Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана,
Смертного, Зевсу любезного более всех человеков,

Коих от крови его породили смертные жены;
Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион.
Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно,

Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться[176].

Эту легенду, видимо, также подтверждает критика моей мотыги и лопаты, поскольку, как посетители могут легко убедиться своими собственными глазами, – юго-восточный угол третьего, кирпичного города не был уничтожен пожаром. Далее я могу сказать, что эту легенду также подтверждают памятники древности, которые я обнаружил, поскольку – как увидит читатель на последующих страницах – у наследников сожженного города мы нашли тех же самых своеобразных идолов; те же самые примитивные бронзовые боевые топоры; те же самые терракотовые вазы, с ножками-треножниками или без них; те же самые двуручные кубки ; те же самые боевые топоры из нефрита, порфира и диорита; те же самые грубые каменные молотки и жернова из трахита; ту же самую огромную массу пряслиц или шариков из терракоты с символическими знаками. Единственная разница в том, что в общем и целом керамика четвертого города сделана хуже и из более грубого материала; и здесь мы находим бесконечно большее количество грубых терракот, изготовленных на гончарном круге, и много новых форм ваз и кубков. Кроме того, число грубых каменных молотков и полированных каменных топоров здесь более чем втрое больше, чем в третьем городе; а массы ракушек и мидий, накопившиеся в руинах домов, настолько огромны, что не поддаются никакому описанию. Посетители лучше всего могут увидеть их в большом блоке руин, который я оставил стоять рядом с Большой башней. Люди, которые оставляли весь этот кухонный мусор на полах своих домов, видимо, жили в очень скудных социально-бытовых условиях.