Иллюзии Доктора Фаустино

Дон Фаустино твердо решил не видеться больше с нею, пожертвовать ею ради Марии, которую страстно любил и будет любить, даже если она окажется дочерью палача. Но он не мог избавиться от чувства жалости к Росите, которая так незаслуженно становилась жертвой забвения. И все же своего решения не видеться с Роси той не переменил.

Настал день и час трех дуэтов, но Респетилья отправился к Росите один. Она очень удивилась этому и опечалилась. Респетилья старался утешить ее, взяв на себя смелость сказать, что дон Фаустино болен и лежит в постели. Недоумение Роситы сменилось сочувствием и озабоченностью.

В течение четырех вечеров Реcпетилье удавалось поддерживать версию о болезни дона Фаустино. Респетилья передавал господину нежные приветы от Роситы и по собственной инициативе приносил ей не менее нежные приветы от доктора.

Росита хотела было написать письмо, но она писала так дурно и с такой массой орфографических ошибок, что, боясь показаться невеждой, оставила эту мысль.

Она спросила у местного врача о здоровье дона Фаустино, но тот сказал, что он не был у него и ничего не знает о болезни. Но и тут Респетилья развеял сомнения, уверив, что его господин лечится сам.

Поскольку дон Фаустино не выходил из дому и никто его не видел, версия о болезни казалась правдоподобной.

А доктор ломал себе голову над тем, как порвать с Роситой, не оскорбляя ее. Он собирался послать ей письмо, в котором выразит самые дружеские и нежные чувства и в завуалированной форме, нагромоздив всякие любезности, простится с нею. Однако придумать всю эту изысканную казуистику в голове оказалось легче, чем изложить на бумаге.

В общем, письмо оказалось делом трудным: время шло, а дон Фаустино не писал.

Когда Респетилья в очередной раз стал приставать к нему с расспросами, то, не зная, что ответить, дон Фаустино просто прогнал слугу.

Даже донье Ане такой способ рвать отношения казался резким и грубым. Хотя она многого не знала, ей Словом, все меры предосторожности были приняты. По крайней мере так думал доктор. Несчастный и не подозревал, что его ожидало. Росита уже стояла за пологом, отделявшим кабинет доктора от спальни.

И тут она увидела дона Фаустино, веселого, целого и невредимого, радостно возбужденного, к тому же он декламировал стихи Соррильи:

Если ты воспоминанье, то украсишь жизнь мою.
Если совести терзанье, не бывать тебе живой.

Ее охватила ярость. Как? Она думала найти его больным и печальным, а тут на тебе! Уж не превратилась ли она в воспоминанье, и не собирается ли он задушить ее, свою больную совесть?

Росита продолжала прятаться за портьерой, ожидая, точнее – ожидая и страшась, появления соперницы. То она воображала, что это какая-нибудь служанка или судомойка, то не без страха думала, что доктор немного колдун, и ожидала увидеть здесь призрак, неприкаянную душу, привидение. Но гнев ее был столь велик и решимость так бесстрашна, что она готова была отомстить самому дьяволу, если бы он в женском обличье пришел сюда на тайное свидание с доктором.

Она сожалела, что не захватила на этот случай пистолета или на худой конец кинжала. Однако она возлагала большие надежды на свой язык и на свои руки.

Доктор поставил свечу на круглый столик, вытянулся в кресле и продолжал декламировать тихим, но внятным голосом;

Не открыта мне тайна твоего бытия.
Имя мне незнакомо, неизвестна судьба,
О, в каких ты пределах, не ведаю я.
День-деньской колесить – не отыщешь тебя,
Если дан тебе голос, позови, отзовись,
Если тело из плоти, не утаивай лик.
Предо мною воочию, призрак, явись.
Хоть виденьем мелькни, воплотись хоть на миг.

Стихи возымели эффект заклинания.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла женщина в черном. Мелодичный голос отвечал на стихи доктора такими стихами:

За тобой я бреду, словно робкая тень.
Мне навек суждено быть твоею рабой.
Ночь ищу напролет, а за нега весь день.
Вот смотри – распростерлась я перед тобой.

Мария опустилась на колени перед доктором. Тот поднял ее, обнял и покрыл ее прекрасный лоб и щеки поцелуями.

Росита потеряла всякое самообладание. Поначалу она готова была подумать, что существо, которое дон Фаустино покрыл поцелуями, было существом сверхъестественным, демоническим, но как только увидела, что оно имеет облик женщины, волна ревности захлестнула ее, заставив позабыть суеверный страх.

Она выскочила из своей засады, как тигрица бросилась к любовникам, разъединила их и разразилась упреками против дона Фаустино, который оторопело смотрел на нее.