Иллюзия бессмертия (СИ)

Глаза одарина мгновенно сузились, превратились в две хищные щелочки.

Правая бровь резко взлетела вверх и…

Удивление.

Вайолет прочитала во взгляде Айта удивление, и улыбнулась. Впервые за вечер.

Двери избушки Урсулы резко распахнулись, впустив в светелку свежесть ночной прохлады, короля снежных рохров, а вместе с ним и ту противоречивую бурю чувств, которые Вайолет так старательно пыталась выдворить куда-то подальше, за стены дома.

— Вайоли, доченька… — мягкого бархатистого отцовского голоса было достаточно, чтобы все усилия сдерживать жгучие слезы пошли прахом.

— Солнышко мое, — из-за спины Одра появилась бледная и встревоженная Арви, и Вайолет со скулящим всхлипом бросилась в раскрытые объятья мамы, наплевав на гордость и то, как жалко выглядит принцесса рохров в глазах прибывшей следом за королевской четой стаи.

Подняв голову, сквозь пелену слез девушка смотрела на тех, кого всю жизнь считала своими родителями, до судорог во всем теле страшась услышать от них безжалостный приговор, что она им больше не нужна.

— Девочка моя. Доченька… — утирая бегущие по щекам Вайолет слезы, Арви дрожащими губами целовала ее лицо, прорывая тщательно выстроенную защитную плотину, за которой девушка пыталась спрятать свои страхи.

Слезы лились рекой, смывая с сердца свинцовую тяжесть. Мамины руки, с раннего детства дарившие тепло и нежность, делали это сейчас, как и всегда. Мама пахла любовью. Мама пахла счастьем, в которое Вайолет всегда окуналась с головой. Мама просто была рядом. Родная. Единственная. Необходимая.

— Ты не отвернешься от меня? — срывающимся шепотом спросила Вайолет.

Руки Арви сжали ее с такой силой, что стало больно.

— Чтобы тебе ни говорили, как бы ни сложилась дальше наша жизнь, ты всегда должна помнить, что ты — наша с Одром дочь. Ты была, есть и будешь нашей любимой девочкой, нашей принцессой, нашей отрадой.

Плакать Вайолет не перестала. Теперь слезы лились с удвоенной силой, но уже не от горя. Утешаясь в крепких объятиях своих родителей, Вайолет плакала от счастья. Глупого. Детского. Благодаря от всего сердца всемилостивого Рамха за подаренных ей небесами маму и отца.

— Ну, будет тут сырость разводить, — вредно каркнула Урсула, одной фразой умудрившись разбить и хрустальную хрупкость момента, и прекратить поток слез Вайолет. — Рассказывайте, где вы ее нашли, — ведьма резко ударила посохом по возмущенно скрипнувшей половице, вновь возвращая себе облик светлой волшебницы.

Довольная произведенным на гостей эффектом, она уселась на лавку, словно на царский трон, изучая короля рохров из-под высокомерно приподнятых бровей.

— Что, не признал, король Одр? — усмехнулась Урсула. — Не мудрено. Ты когда щенком через перевал в долину с остальной стаей бежал, только пятки сверкали.

— Прости, Великая, — король учтиво склонил голову. — Я и предположить не мог, что Первая одэйя может скрываться под внешностью лесной ведьмы. Мы думали, все волшебницы, которые нам помогали, погибли.

— Не все, как видишь… — Урсула умолкла, устремив взор в никуда, а затем вновь сосредоточила его на короле рохров: — Так откуда у вас девочка?

— Двадцать лет назад ее в лесу нашел Доммэ.

Вайолет, укутанная в объятья матушки, все это время избегала смотреть на брата, хотя буквально чувствовала, как его взгляд прожигает ей кожу. Сейчас, когда он, выйдя из-за спин, встал прямо перед Урсулой, девушка облегченно выдохнула, обнаружив, что раны на его руках почти зажили.

— Она лежала на снегу, накрытая пуховой шалью, и плакала, — тихо начал свой рассказ Доммэ, — я не сразу и понял, что под шалью находится младенец.

На лице Урсулы, как в зеркале, отражались все ее эмоции, и Доммэ, снедаемый муками совести, повинно опустил голову, не в силах выдерживать молчаливого укора ведьмы. Отец и мать еще ничего не знали о том, что произошло между ним и Вайолет.

Больше всего парень боялся, что если Урсула сейчас расскажет об этом при всех, то о прощении Вайоли можно будет забыть. Плевать, если его выгонят из стаи и он станет изгоем. Все это Доммэ мог бы пережить. Все, кроме вероятности увидеть в глазах любимой отвращение и страх. И тем неожиданней для него прозвучал следующий вопрос ведьмы, кажется, совершенно не собиравшейся его позорить при родителях:

— Ты ничего подозрительного рядом с ней не заметил? Следы какие? Зверя странного?

Доммэ отрицательно мотнул головой:

— Не было никаких следов. Ни рядом, ни дальше. Такое впечатление, что ребенок упал с неба.

— С неба, говоришь… — повторила Урсула, задумчиво потирая подбородок. — Может быть, может быть… Если светлая создала какой-нибудь летающий фантом, то барьер мог пропустить его магию… А вот ребенок… — тихо бубнила себе под нос волшебница, потеряв интерес ко всем окружающим.

— При ней мы нашли вот это, — королева Арви вытащила из-за ворота медальон на цепочке и, сняв его, протянула Урсуле.

— Ну, конечно, — улыбнулась одэйя, взяв его в руки. — Амулет Хранительницы. Она вложила в него всю свою силу и передала дочери. Теперь понятно, почему защитная магия барьера ее пропустила.