Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски

Мексиканцы, что интересно, новую пандемическую стратегию США не просто оценили, а мгновенно приняли на вооружение и всё сделали быстро и исправно: закрыли школы, ввели другие меры социального дистанцирования — и тем самым, как позже показали исследования, погасили распространение инфекции. Из CDC же, напротив, по американским школам разослали циркуляр с рекомендацией действовать по обстоятельствам и на собственное усмотрение, а это, учитывая специфику школьной культуры, было всё равно что сообщить старшеклассникам: выполнение домашнего задания проверять не будут. Считаные школы решились закрыться на карантин, остальные продолжили работать в обычном режиме. Руководство же местных органов общественного здравоохранения, хотя формально и располагало полномочиями закрыть школы, делать этого не осмеливалось за неимением ощутимой политической поддержки столь нужной, казалось бы, меры. Именно тогда Ричарду и Картеру стало ясно, что никакой связной общенациональной стратегии по-прежнему нет и в помине.

Мы с Картером аргументировали как могли, что нужна «тактическая пауза»; в CDC считали, что у нас «недостаточно данных». Весь этот спор упирался в неразрешимое противоречие между врачебным принципом «главное — не навредить» и научным подходом, требовавшим безошибочной обоснованности, помноженным на присущее бюрократам, в том числе и от здравоохранения, нежелание идти на малейший риск. Картера всё это бесило — в буквальном смысле слова.

В свое время Ричард немало поработал над тем, чтобы математические модели вызывали доверие в плане выдаваемых ими прогнозов, и теперь авторы этих моделей становились всё более признанными экспертами. Поэтому 4 мая в Белый дом пригласили выступить Нила Фергюсона из Имперского колледжа Лондона и Марка Липшица из Гарварда с докладом о результатах их работы. «Они же были тогда лучшими в мире специалистами по аналитическому прогнозированию всяческих явлений в режиме реального времени, — сказал Ричард. — Они вам показывали не просто то, о чем вы не знаете, но и причины, по которым вы об этом не знаете». Два этих математика от эпидемиологии собрали максимально полные данные о мексиканской вспышке и получили оценку исходной частотности заболевания (вероятности инфицирования) на уровне 20–30 %, а так называемой летальности (доли умерших из числа инфицированных) — на уровне от 0,1 % до 1,8 %. Иными словами, вторая оценка предполагала разброс от вполне рядового показателя смертности от сезонного гриппа на уровне чуть выше среднего до прогноза гибели миллиона с лишним американцев, причем со смещением демографического распределения смертности в сторону молодежи и детей. И при столь скудной и неполной информации нужно было принимать вполне конкретные решения.

Новая пандемическая стратегия настаивала на полном и безоговорочном закрытии школ до превышения порога в 0,1 % инфицированных от общей численности населения. Столь мизерную концентрацию больных невооруженным глазом и не разглядишь: в городе с населением в сто тысяч человек кто заметит среди моря прохожих сотню, а то и меньше растворившихся в толпе носителей вируса? Между тем уровень летальности в 1 % от числа заболевших подразумевал устрашающую пандемию. Но при этом по сумме обоих показателей выходило, что в городе со стотысячным населением критическое решение об объявлении пандемической угрозы необходимо принимать после первого же летального исхода среди всех ста тысяч горожан. Или даже до него — при первом же случае поступления в реанимацию больного в критическом состоянии. От градоначальника потребовались бы прямо-таки нечеловеческие качества, чтобы в такой ситуации взять и жестко приказать: «Всё закрыть!» Подобное решение неизбежно стало бы до крайности непопулярным и труднообъяснимым с точки зрения широкой публики. Но ровно этого самого требовала стратегия от градоначальника. И вот 5 мая, на следующий день после того, как прогнозисты своим выступлением в Белом доме дали всем понять, что истинную силу бури они по-прежнему точно предсказать не в силах, из CDC поступил сигнал «отбой», который для любого градоначальника был равносилен указу о помиловании.