Иллюзия греха

— Как это на завтра? — возмутилась Вера. — Ты же сам говорил, что все предписания врача нужно выполнять точно и аккуратно. Если положено сегодня — значит, сегодня. А вдруг у меня там какая-нибудь болезнь развивается? Сегодня ты ее заметишь, а завтра уже поздно будет. Нет уж, уволь. Пошли скорее в лабораторию, потом я наконец съем что-нибудь, а то мне уже дурно.

— Верочка, — мягко сказал он, — я ценю твое отношение к моим рекомендациям, но во всем должна быть мера. Я осматриваю тебя регулярно и уверяю тебя, пока никаких оснований для беспокойства нет.

Они уже стояли в лаборатории, и Вера поспешно раздевалась, прежде чем лечь на каталку, которая автоматически ввезет ее в камеру.

— А я слышала, что есть такие болезни, которые развиваются... как это... а, вспомнила. Ураганно. За несколько часов. Вдруг у меня что-нибудь такое будет? Сегодня ты это увидишь и примешь меры, а завтра, может быть, уже и сделать ничего нельзя будет.

— Успокойся, пожалуйста, — он начал раздражаться от ее глупости. Если на тебя свалится ураганное развитие болезни, то это может с равным успехом случиться и на следующий день после осмотра. Не паникуй. Раздевайся и ложись на каталку.

«Она действительно будет сумасшедшей матерью, — думал он, привычно переодеваясь, опуская защитный экран и включая приборы. — Что ж, это неплохо, значит, ребенка вырастит хорошего».

Вернувшись в кабинет, Вера немедленно полезла в сумку, достала бутерброд с сыром и большое красное яблоко и с наслаждением вонзила в сочную мякоть фрукта свои крупные белые зубы.

— Да, зайчик, я хотела с тобой поговорить. Только ты не пугайся.

— Чего я должен пугаться? — Он недоуменно повернулся к ней, оторвавшись от журнала, в котором делал запись.

— Олег, мой муж, хочет, чтобы ты проконсультировал какую-то его знакомую девицу. Ты ее примешь?

— Да ты что, с ума сошла? — зашипел он, отшвыривая в сторону авторучку и захлопнув журнал. — Как это твой муж меня просит? Он что, все знает о нас?

— Не психуй ты, — спокойно отозвалась Вера, с аппетитом жуя бутерброд. — Он прекрасно знает, что я наблюдаюсь у врача, и не абы у какого, а у самого лучшего, у которого только московская элита лечится. А как ты думал? Я и это должна была от него скрывать? Наоборот, я всячески подчеркиваю, что к тебе очень трудно прорваться, что ты с трудом берешь новых пациентов, поэтому я должна приходить к тебе тогда, когда ты мне назначаешь, даже если мне или моему мужу это неудобно, иначе ты вычеркнешь меня из списка своих больных. Ты — человек занятой, и если ты назначаешь мне на восемь или девять вечера, то я должна безропотно идти. Ты что же, полагаешь, мне легко бегать к тебе на свидания по вечерам?

— Ты уверена, что он ничего про нас не знает? — спросил он уже спокойнее.

— Абсолютно. Олег уверен, что ребенок — от него.

— А вдруг это хитрый ход? — снова забеспокоился он.

— Какой ход? Что ты выдумываешь?

— Вдруг он что-то заподозрил или видел нас с тобой вместе и теперь ищет повод, чтобы познакомиться с соперником?

— Ой, ну прямо-таки! — расхохоталась Вера. — Повод ему нужен, как же. Да если б он хоть краешком сознания что-то заподозрил, ты бы сейчас здесь не сидел. И без всякого повода. В этой конторе порядки крутые, как при Сталине. Это во всей России перестройка, а у них там не Россия, а отдельное государство, вроде Ватикана в Риме. И перестройки там никакой не было, можешь мне поверить.

— А что за девица? Родственница?

— Нет. Просто знакомая.

— Верочка, ты меня удивляешь, — он уже настолько справился с собой, что даже смог улыбнуться — Какие это у женатого мужчины, без трех месяцев отца, могут быть «просто знакомые»? Твой муж начал от тебя погуливать, а?

— Да ладно тебе, — она деловито завернула огрызок яблока в салфетку и сунула обратно в сумочку. — Нет, правда, проконсультируй ее. Что тебе, жалко? Олежка говорит, она какая-то совсем несчастная, нищая, дворником работает. Уж не знаю, где он ее нашел, но с ней-то он точно погуливать не будет.

— Почему ты так решила?

— У нее все лицо в прыщах. Смотреть страшно.

— Даже так? Ты что же, видела ее?

— Нет, Олег сказал. Так ты примешь ее?

— Я не понимаю. Вера, зачем ты так стремишься это устроить. Я, например, совсем не рвусь встречаться с твоим мужем лицом к лицу. И мне не стыдно сказать тебе, что я этого страшусь. Мне только интересно, почему ты этого не боишься? Или ты получаешь особое удовольствие, наблюдая встречу мужа и любовника? Я знаю, это свойственно многим женщинам, это приятно щекочет им нервы. Но я, милая моя, не женщина и щекотать себе нервы таким способом не собираюсь. Скажи своему Олегу, что я отказал, сославшись на занятость. Вера быстро поднялась со стула, на котором сидела, и устроилась у него на коленях. Запустив пальцы в его волосы на затылке, она другой рукой принялась гладить его по щеке.