Иллюзия греха

Зоя послушно поднялась и ушла в ванную. До него донесся шум льющейся воды, потом Зоя снова появилась в комнате. Лицо ее было чисто умытым, но почему-то расстроенным.

— Валерий Васильевич, вы меня простите, пожалуйста...

— Что случилось, Зоенька?

— Я, наверное, глупая, и вкус у меня плохой. Вам не понравилась туалетная вода, которую я вам подарила, да?

— С чего ты взяла? Замечательный подарок, я очень тебе благодарен.

— А почему вы его домой не унесли? Я видела, флакон в ванной стоит, в шкафчике. Вы его передарили вашему другу?

Он вздрогнул. Ну какой же идиот! Надо было сорвать с коробки эту дурацкую наклейку, которую Зоя туда присобачила, написав на ней какие-то поздравительные слова к Новому году. Без наклейки была бы обычная коробка с обычным флаконом внутри, в любом магазине можно купить, поди докажи, что это тот самый, ею подаренный, а не просто точно такой же. И дернул ее черт лезть в шкафчик! Чего она там искала?

— Зоя, сколько раз я тебе повторял: перестань называть меня по имени-отчеству! — раздраженно ответил он, предпринимая отчаянную попытку спасти положение и увести разговор в сторону. — Я отец твоего ребенка, а ты мне «выкаешь», как маленькая.

— Извините, — тихо произнесла она, — я не думала, что вы из-за этого сердитесь.

— Да, сержусь. И не забывай, дорогая моя, я все-таки человек женатый. Ну как я мог отнести твой подарок домой, подумай сама. Если бы я это сделал, мне пришлось бы сорвать с коробки наклейку, на которой ты написала такие чудесные теплые слова, а эти слова и есть самое ценное в твоем подарке. Да, я оставил подарок здесь, но здесь я могу хотя бы иногда взять его в руки и снова прочитать то, что ты мне написала. Понимаешь?

— Извините, — снова повторила Зоя. — Я не подумала.

— Ну все, оставим это, — он с облегчением перевел дух. — И не смей мне больше сцены устраивать. Пойдем на кухню, сваришь кофе.

Маневр удался, Зоя к разговору о подарке больше не возвращалась.

— А когда ваш друг вернется? — спросила она, разливая по чашкам крепкий дымящийся кофе.

— Не знаю точно. Он уехал на три года, но ведь сейчас время сама знаешь какое. Вот пройдут выборы — видно будет. Если власть переменится, вполне вероятно, что ему придется вернуться. Новый президент сформирует новое правительство, а следом за этим начнется смена дипкорпуса. Так что... Он развел руками, всем своим видом показывая, что не может с уверенностью сказать, сколько времени эта квартира будет в его распоряжении.

— Но тебя это не должно беспокоить. Когда родится ребенок, ты все равно будешь привязана к дому, так что наши свидания придется отменить. Разумеется, мы будем встречаться с тобой, и очень часто, но уже, — он лукаво улыбнулся, — не в интимной обстановке. Кстати, как твои родители себя чувствуют?

— Плохо, — вздохнула Зоя. — Болеют все время. Они старенькие уже, я у них поздний ребенок. Наверное, это у нас семейная традиция — рожать ближе к сорока годам. Меня мама родила в сорок два. А папа старше ее. Налить вам еще кофе?

— Налей. Он протянул ей чашку, с удовольствием глядя на Зоины ухоженные руки с тщательным маникюром. Просто удивительно, откуда в ней столько забитости и покорности? Ведь красивая же баба, холеная, и вкус отменный, не то что у Веры. Вера ухитрялась красить ногти не только зеленым, но и черным лаком, а побрякушек надевала на себя столько, что в глазах рябило. Как елка новогодняя. Правда, она яркая, броская, ей все это идет, спору нет, но все-таки по большому счету это безвкусица. Моветон. Зоя никогда себе такого не позволяет. Лак на ногтях темно-телесный, матовый, никакого перламутра, ничего переливающегося. Из украшений только изящная золотая цепочка на шее, даже без кулона. Странно, почему она ухитрилась до тридцати шести лет оставаться старой девой. Глаз у мужиков нет, что ли? Или ее забитость и робость все затмевают собой, даже ее внешние данные? Впрочем, он и сам такой же. Первое время воспринимал Зою как несчастную некрасивую одинокую женщину, махнувшую рукой на мечты о полноценной личной жизни, и только много времени спустя заметил, что ничего некрасивого в ней не было. Конечно, не супермодель, но и не уродина.

Интересно, какой ребенок у них получится? Должен получиться самый лучший. Он уверен, что отточил методику до полного блеска. Интеллект, память, физическая выносливость — все будет в этом ребенке самого высшего качества. Первые опыты были не совсем удачными, дети рождались больными, со слабым сердцем, давали на все сильнейшую аллергическую реакцию. Что-то с кровью у него не получалось. И комбинация качеств оставляла желать лучшего. У первого ребенка, у Иры, — одно, у Наташи — другое, у Ольги — третье... А вместе никак не соединялось. Теперь все должно получиться, он уверен в этом. И хорошо бы, чтобы родился мальчик.

— Ты кого хочешь, мальчика или девочку? — спросил он у Зои.

— Мальчика, — робко улыбнулась она. — В вашу честь. Если будет мальчик, назову Валериком.

— А если девочка?

— Девочка будет... Нет, не знаю. Для девочки я еще имя не выбрала. Наверное, Валерия, чтобы на ваше имя было похоже.