Иллюзия невмешательства (СИ)

От нечего делать я начал просматривать на планшете криминальные новости Нью-Йорка.

«Мёртвой найдена изнасилованная девушка».

«Полиция рассказала о мужчине, который науськивал собаку на прохожих».

«Дворник обнаружил останки двух тел в Сити».

Каждый день я сталкивался с сумасшедшими и маньяками. Джозеф хотя бы убивал ради денег. Мотивация всегда важнее всего: если её нет, то такого человека нужно бояться. Но предположим на секунду, что он был маньяком. Сдал бы я его полицейским? В том-то и дело.

Джозеф Лайт

16:14

Когда я проснулся, Эдвард раскладывал на столе обезболивающие, перекись и бинты. День клонился к концу, но моё самочувствие было значительно лучше, чем за предыдущие три дня разом взятые. Сон оказался беспокойным, но долгим. Несколько раз я приходил в себя, находясь на грани реальности, отмечал мелкие детали — вроде криво лежащего пульта от телевизора или задремавшего в кресле Эда; а затем снова отключался.

Я медленно поднялся, посмотрел в окно. Солнце почти спряталось за линией горизонта — за океаном, на котором отражалась дорожка света. Что-то подобное должны рисовать художники, стремящиеся изобразить свободу, безмятежность или новую жизнь. Нам с Эдвардом подходил третий вариант. Правда, сначала стоило поговорить с ним о случившемся.

— Что это за филиал Окли? — спросил я, когда Эд вернулся в номер.

Он пожал плечами и кивнул в мою сторону:

— Ссадины.

Точно, я и забыл, как, должно быть, жалко выглядел. Парни итальянца отлично постарались — голова не переставала болеть несколько часов. Но по сравнению с отходняком после наркоза мигрень казалась сущим пустяком. Эдвард уселся на диван, потащил меня за собой.

— Так ты не помнишь, кто это сделал? — Он смочил ватный тампон перекисью водорода и повернулся ко мне, раздумывая, с какой стороны начать. — Лучше сними халат.

Я сделал, как он сказал:

— Люди заказчика, я почти ничего не помню…

— И давно занимаешься этим?

Меня не покидало ощущение, что что-то было не так. Да вот же он, ответ, перед самым носом. Эд был слишком спокоен для человека, который недавно убил плохих парней, узнал, чем занимался его парень, сбежал с американского материка на остров не с самыми радужными перспективами на возвращение. Я подумал о том, как он переживал за свою карьеру, как корил себя за приём амфетаминов. Теперь ему был заказан путь в медицину вообще. И где же всё это? Истерики, самобичевание, анализ произошедшего, перекладывание вины?

Но я не из тех, кто начинал сложные разговоры.

— Раньше, чем мы познакомились, если тебя это интересует.

— И как… — Эдвард сосредоточенно прикладывал тампон к каждой гематоме, если доходил до царапин, брал новый кусочек ваты. Конечно, раны жгли, но я не подавал виду. Сидел ровно и смотрел ему в глаза, хотя он не поднимал головы. — Как тебя в это занесло?

— Лёгкие деньги, причём в таком количестве, что дают полную свободу. Я никогда не хотел сидеть на шее у отца.

Эдвард кивнул, переходя от руки к груди.

— Что-то не сходится, — через какое-то время заговорил он. — Не знаю, кто заинтересован в покупке органов так, — он взмахнул рукой, пытаясь найти подходящее слово, — спонтанно. Без проверок на совместимость. Может, я не прав, но наемные убийцы не самые лучшие доноры, они могут быть больны СПИДом, гепатитом, и это не говоря уже о группе крови, резус-факторе и…

— А оно и не было спонтанным. Помнишь ту аварию на мотоцикле, когда я сломал два ребра?

— Ну, и?

— В больнице не оказалось моей медицинской карты, и им пришлось распечатать новую, так? — Я развернулся к нему. — Это странно, ты сам говорил, что карты так просто…

— Карты так просто не исчезают. Думаешь, поработали они?

— А кто ещё? В медкарте же всё есть — вся информация по донору.

— Да, ты прав.

Чтобы обработать раны на плече, Эд подсел ещё ближе. Я ощутил то, что было его запахом. Немножко геля для душа, отдушка шампуня, свежесть банного халата, и аромат тела.

Мне хотелось сказать ему что-то приятное, поблагодарить за то, что поехал со мной. Может быть, уверить Эда в том, что он будет в безопасности, пока я рядом, мы не будем повторять нью-йоркские подвиги. Но сложно говорить человеку подобное, пока он обрабатывает раны, чтобы ты не истёк кровью. Я наблюдал за Эдвардом, стараясь убедить себя, что не ощущал растерянности оттого, что моя жизнь изменилась так резко. Последние несколько лет я жил в одном и том же ритме: расслабление после задания, получение нового заказа, планирование, напряжение, постепенно сходящее на нет, спокойствие и обратный отсчёт до убийства.

Киллер — не та профессия, по которой можно тосковать, да и личных высот там достигнуть сложно. Проблема заключалась в другом — чем заниматься дальше, куда идти. Эдварду было ещё тяжелее, он-то видел свои перспективы на десять лет вперёд. Не хотелось, чтобы Эд возненавидел меня до такой степени, чтобы однажды ночью вогнать мне вилку в грудь.

Эдвард Дэй

16:30

— Что ты собираешься делать дальше?