Иллюзия обмана

Пещерный коридор был душен, извилист, но короток. Вскоре беглянка вышла на опушку незнакомого леса. Осень, если и коснулась здешней листвы, то несильно… Воздух был пропитан солнцем и хвойным духом. Многодневная усталость, как намокший плащ, медленно сползла с её плеч и растаяла в звонком воздухе.

Некоторое время Риаталь постояла, наслаждаясь лесными ароматами. Это придало ей сил. "Почти как амграманское вино!" — впервые за несколько дней улыбнулась она. Как во сне она шла и шла… и даже не заметила, что лес давно кончился. Чем дальше, тем быстрее и легче был её шаг. Потом — бег. Потом — почти полёт.

Теперь путь лежал мимо горбатых, поросших мхом холмов. Краем глаз Риаталь отмечала их мягкие кошачьи бока. В одной из таких уютных горок, она увидела вход, едва заметный под свисавшими сверху плетьми душистой травы. Сердце отозвалось и настойчиво застучало: "Туда! Туда! Туда!" Осторожно отодвинув полог, Хранительница скользнула в грот. Вход за ней затянуло тёплым туманом. Всё горе осталось за порогом — здесь ждало счастье и великое таинство рождения!

Всё вокруг было окутано золотистым светом, исходившим из небольшого тихонько бормочущего озерца в центре пещерного зала. Несколько мгновений Риаталь стояла, прислушиваясь к происходившему внутри неё. Поняла всё. И ещё она почувствовала, что не пела так давно, что успела отвыкнуть от собственного голоса. Какое же это было блаженство — вспомнить, как просыпается в душе мелодия! Потом роженица скинула платье и, продолжая радостно напевать, спустилась в тёплые ласковые воды и закружилась, подчиняясь их светящемуся танцу…

…Когда она выбралась на берег, на руках у неё лежала девочка. Совсем крохотная, но самая прекрасная в мире. И такая похожая на Хаймера…

Наверное, место здесь было такое, что юная мать не удивлялась ничему: ни кувшину с питьём, ни ложу с мягкими простынями, ни крохотному оберегу, который она тут же надела на шею малышке…

II

Двор, куда попала Риаталь, был прекрасен и навевал воспоминания о Тильецаде. Дочь, по виду уже достаточно большая, молча жалась к матери, во все глаза таращась на роскошное убранство, а особенно на дивные растения, росшие в центре помещения. Женщины, взрослая и маленькая, уселись на высокие каменные скамьи усыпанные множеством подушек, и залюбовались клумбой с четырьмя светящимися цветами.

— Как их зовут? — спросила дочь, показывая пальчиком, на гордые стебли, легко нёсшие свои тяжкие короны.

— Это — гладиолусы. Гербовые цветы-обереги дивных дюков и, — мать задумчиво посмотрела на небольшой медальон, красовавшийся на груди малышки. — Кажется, твои…

— А дюки — это такие красивые, которые нас встретили?

— Да, хорошая моя!

— Они такие… — малышка задумалась, подбирая слово, и наклонила голову, точно как Хаймер. — Славные! А откуда ты их знаешь?

— Когда-то они жили в нашем мире. Потом была война и дюки ушли.

— А теперь мы пришли к ним в гости?

— Кажется да… — мать не договорила.

Исполинская дверь растворилась. На пороге стояла дюкса. Строгая и прекрасная.

— Никуца! Хорошая моя! Ты жива… — женщина вскочила со скамьи, смахнув все подушки.

— Нет, Риаталь… я по-прежнему… в Дальнем мире, — печально ответила дюкса.

— А я?

— На границе… Немыслимых Пределов и Сударба.

— Как же ты меня нашла?

— Просто… пришла в твой сон… посмотреть на первую из вашего мира… родившую у Светящихся Вод… Твой приход сюда — добрый знак! — Никуца слегка наклонилась, тепло вглядываясь в лицо сидевшей на скамье девочки. — Это… твоя дочь?

— Моя. И Первооткрывателя. Только вот… — она замялась. — Мы так и не успели придумать ей имя.

— Наши дети сами называют свои имена… Может быть… она поступит так же?.. — неуверенно сказала дюкса. — Лучше… расскажи, как ты здесь оказалась…

— В Сударбе бесчинствует новый Правитель. Мне пришлось бежать, а Хаймер… — страшные воспоминания накатили на неё. — Не знаешь ли, жив он?

— В Дальнем Мире его нет…

— Хорошо, если так… Я видела, как его ранили…

— Не волнуйся… Вас Вечных… не так просто убить… Почти, как нас… Насколько я вижу… вы проживёте… долгую жизнь… Ты ещё не раз придёшь… к Светящимся Водам…

— Вечных? — Риаталь снова села. — А я-то думала, что это был только сон…

— Общий сон… предвещающий Великую Битву… Ты, Хаймер, брат Мренд, Кайниол и тот незнакомый мальчик… служивший в Квадре… — из тех, кому позволили возродиться… — дюкса удивлённо посмотрела на женщину. — Неужели ты не помнишь?

— Про брата Мренда я знала… Что до остальных — и Хаймер, и Кайниол, и даже Таситр всегда мне кого-то напоминали.

— А себя… другую себя… ты не помнишь?..

— Может быть… Мне с детства снилось, что давным-давно я погибла, пытаясь предупредить Оделонара… — Риаталь пристально вглядываясь в даль времён.

— А я? — перебила их девочка, которой явно надоело быть в стороне. — Я — тоже уже была? И тоже — Вечная?

Никуца посмотрела на неё внимательно и тихо, потом перевела взгляд на мерцающие гладиолусы и, улыбнувшись, сказала:

— Нет… я думаю… — ты… живёшь впервые… Не знаю… станешь ли ты Вечной… но тебе… предстоит быть… Родоначальницей.

— Кем? — не поняла малышка.