Иллюзия обмана

— Кот, я кот! Обыкновенный. Почти….

Тийнерет решил, что угрожающая стойка выглядит невежливо, поэтому как всегда чинно уселся, галантно склонил голову, а заодно начал приводить в порядок белоснежную манишку с золотистым пятнышком.

— Почему почти? — не унимался любознательный юнец.

— Потому что… — доходчиво объяснил взрослый.

Против этого аргумента спорить было сложно.

Они немного посидели молча, размышляя о сокровенном смысле сказанного. Потом лежбик не выдержал:

— О чём ты думаешь?

— О жизни.

— А что ты о ней думаешь?

— Жизнь такая штука, о которой стоит подумать… — сказал Тийнерет на кошачьем наречии. Помолчал и добавил. — Особенно сейчас.

— Странно… Я тоже о ней много размышлял, — не то удивился, не то согласился крылатый котёнок.

— Сегодня об этом будут думать все, кто соберётся под стенами Цагрины. А вот говорить станут о смерти и войне… — солидно промолчал кот, мрачно поводя хвостом.

— А о жизни? — ужаснулся юный лежбик.

Тийнерет посмотрел, как будто сквозь своего нового приятеля и подумал, что тому рановато задаваться столь философскими вопросами. Хотя… Кто их знает, лежбиков этих. Вон, дюки-то становятся взрослыми чуть ли не с рождения. Он ещё немного помолчал и еле слышно муркнул:

— Не время пока. О ней заговорят, когда будут подсчитывать потери и вспоминать павших… А сейчас — только о войне и смерти…

Тийнерет прислушался. Конечно же, он оказался прав. Впрочем, как и всегда.

— …поэтому никому не известны сроки и исход этого сражения. Мы только надеяться можем. Но упускать шанс нельзя… — говорил Кайниол.

Кот ухмыльнулся, мол, что я говорил! Поразился собственной мудрости. Свернулся калачиком и мирно задремал. Как и подавляющее большинство его соплеменников. Лежбики тоже улеглись, грациозно сложив роскошные крылья.

Хвостатое воинство спало, не упуская при этом ни одного слова.

И думало о жизни.

IV

Император продолжал свою речь. Он вспоминал одного своего отца и смотрел на другого. Рассказывал о зверствах Правителя и думал о младших братьях, только по случайности избежавших казни. Говорил о разрушении Амграманы и украдкой бросал взгляды на Оканель, понимая, что когда-нибудь этот кошмар закончится и тогда их ожидает счастье. Ничем уже не омрачаемое. На всю долгую или короткую жизнь. Поглядывал на неразлучных Исулолгду и Стийфелта и говорил о бедствиях постигших каждую из сударбских провинций. Молчали люди. И дюки тоже безмолвствовали. Не перемалчивались как обычно, а просто слушали. Кайниол говорил горячо и долго. Лишь однажды он прервался. Медленно обвёл взглядом людей, приглашённых на Великий Совет. Друзей, отмеченных золотыми медальонами. Знакомых. Незнакомцев, пришедших изо всех провинций многострадального Сударба. Даже из Ванирны, Шаракома, и что самое удивительное, из Мэниги. Тёмные, как у Арнита, глаза внимательно ловили, взгляды полные непонимания и сочувствия, скепсиса и надежды, боли и воодушевления. Юноша долго не мог продолжить, понимая, от сказанного им будут зависеть их судьбы. Что делать, он был Императором… И никого не касалось Юным или ещё каким… Наконец, Кайниол отчётливо произнёс:

— Я знаю, что очень многим из нас не суждено увидеть победу, поэтому снова повторяю, что не приказываю, а прошу о помощи.

Наконец Император умолк, уступив место Окту. Глава тильецадского клана вышел вперёд. Так же как и Кайниол внимательно заглянул в глаза соплеменников. Ему нужно было лишь высказать решение, давно принятое каждым из дюков. И всё-таки он не спешил. Наконец, прогудел на явном наречии:

— Мы пришли бы на помощь… даже, если бы речь шла… о восстановлении справедливости… в одном только Сударбе… Тем более… когда гибель… грозит Немыслимым Пределам… Поэтому наш клан… становится на сторону… Юного Императора Кайниола… Моя жена… Никуца… погибшая у стен Тильецада… — голос Окта на мгновение пресёкся. — Так вот… она говорила, что ей есть, кого защищать…

Потом говорили ещё многие. Дюки и люди. Явная речь перемежалась с безмолвной.

Наконец, слово взял Рьох. Он по обыкновению своему брюзжал и ругал всё от сотворения миров, до последних времён. На этот раз никто не смеялся, лишь некоторые настороженно улыбались.

— Зачем вообще было устраивать Великий Совет, если итак ясно, что все собравшиеся — сторонники Императора? — возмущённо начал он. — Если только поболтать, то лучше было устроить дружескую пирушку. А воевать может и кто-нибудь другой…

И всё в таком духе. Однако более всего досталось дюкам, которые по бестолковости своей потратили уйму времени сначала на то, чтобы попытаться отомстить за смерть Никуцы, а потом на то, чтобы найти дороги, связывающие Немыслимые Пределы и мир людей.

Рьох говорил и говорил, а сам думал о том, что злосчастные события не отдалили, а наоборот приблизили развязку.

Когда старый брюзга всё-таки нашёл в себе силы умолкнуть, раздался голос Римэ Вокаявры: