Иллюзия обмана

Во всём этом безобразии не принимал участия только Рьох. Этот, как всегда, бесцеремонно ворчал, что мол, кому это, скажите на милость, нужно, чтобы опять вокруг болтовня одна была; хотя, конечно, болтать-то все мастера, а делом заняться некому и некогда, потому что все ходят и ходят туда-сюда, а толку никакого нету, и вообще обсуждать тут нечего, и так всё идёт не лучшим образом, а менять никто ничего не собирается; а ведь он, Рьох, то есть, давным-давно предупреждал, что незачем собирать в Тильецаде такие огромные сборища, ещё пропадёт чего, а не пропадёт, так всё равно — греха не оберёшься, потому что разберись пойди, кто тут за кого; молодёжи-то ничего, у них вечно всё вот так: то людей лечить, то мир спасать, а потом старый Рьох ещё и виноват будет; нет, он, конечно, не жалуется, а молча страдает, но его одобрения они не дождутся, потому что вот раньше жили в своё удовольствие и жили бы дальше, так нет ведь — справедливость им всем понадобилась, а люди тут же обрадовались и просто оседлали бедных дюков и только на их способностях выезжают; вон уже и молодую особу до чего довели, ужас просто непередаваемый; так видишь ли, им мало показалось, ещё и поболтать надо, а о чём тут болтать?..

Эта бесконечная тирада, произнесённая на совершенно дикой помеси безмолвного и явного языков, оказалась столь неожиданной, что сильно разрядила обстановку. На дальнем конце стола даже раздались сдержанные смешки.

Несмотря на то, что напряжение несколько спало, никто больше не решался взять слово. Наконец, Кинранст встал и задумчиво оглядел аудиторию:

— Вот что, друзья, как ни трудно, нам придётся всё-таки продолжить разговор, ради которого мы здесь собрались, — сказал он. — Если сейчас всем так больно и тяжело, то что же будет, когда Император начнёт действовать? Поэтому я заранее прошу прощения у всех, для кого этот разговор будет особенно болезненным и тяжёлым и кому будет нелегко отказаться от простой мысли о личной мести. Хотя чем дальше, тем больше мне кажется, что эта идея отнюдь не лишена здравого смысла…

Казалось, Волшебник сознательно избегает смотреть в сторону Сиэл, да и Хаймера тоже, а может быть, он искал поддержки у старого друга, но брат Мренд молчал, как всегда непонятно чему улыбаясь, и делал наброски в своём небольшом походном альбомчике.

— Так вот, проблем на самом деле у нас множество, — Кинранст тоже волновался и никак не мог подобраться к главному. — Одну из них уже обозначил Рёдоф. Остальные вытекают из неё. Тут вот какая ерунда происходит: Конвентус обладал огромной силой. Я-то об этом знаю не понаслышке. То, что мне столько времени удавалось от них скрываться, можно считать счастливой случайностью. И если при этом нашёлся некто, способный не только перехитрить, но и уничтожить такую могущественную организацию, боюсь, мы даже не представляем, насколько опасен такой человек. Судя по всему, теперь он захотел единоличной власти и для того, чтобы её достичь, не погнушался ничем. Кроме того, Арнит обозлён и, вполне вероятно, растерян. Насколько можно судить, всё складывается совсем не так, как он хотел, узурпируя власть. Будучи человеком крайне самонадеянным, он раскачал такие силы, с которыми не сумеет справиться. А что может быть страшнее разъярённого и напуганного животного? Полагаю, ни у кого не вызывает сомнения, что первый удар он нанесёт именно по Дросвоскру.

— Не просто по Дросвоскру — по Тильецаду! — выдохнула Сиэл. — Если бы вы только знали, насколько он…

Дама осеклась, избегая называть Императора настоящим именем, но быстро взяла себя в руки и обычным уже своим мягким голосом повторила:

— Насколько он ненавидит дюков. Не знаю уж, какие к вам могут быть претензии… — она выразительно кивнула в сторону хозяев замка. — Кажется, его воспитатель был родом из этих мест. Точнее, потомком одного из разбойников, не пожелавших, как он говорил, мириться с диктатурой всяких длиннолицых. Простите меня, я не хотела обижать никого из моих спасителей и друзей…

— Это ещё раз подтверждает мои слова, — резюмировал Кинранст. — Нравится, друзья, нам это или нет, но, похоже, в ближайшем будущем придётся готовиться к серьёзной войне и защите замка.

После этого Волшебник вкратце изложил всё, что знал о том, как Арнит стал Йокещем. Теперь время от времени он прерывал свой рассказ и обращался для уточнения деталей то к брату Мренду, то к Хаймеру, то к Сиэл. Некоторые эпизоды, особенно история о том, как Художник отомстил Императору, сделав его смертным, и ещё то, как Кинранст наслал на Арнита неистребимые гладиолусы, вызвали просто бурю восторга. Всеобщее веселье прервал неожиданно разбухтевшийся Рьох: