Иллюзия прогресса: опыт историософии

При всём этом стало очевидным, что объемы и содержание накопленных знаний и информации намного превышают познавательные способности отдельного индивида, который теряет контроль над саморазвитием технического прогресса – явление известное как «технологическая сингулярность». «Под технологической сингулярностью понимается момент, по прошествии которого технический прогресс станет настолько быстрым и сложным, что окажется недоступным пониманию. …Иными словами, человек утратит контроль над процессами саморазвития созданной им “второй природы”»[42]. Рано или поздно достигнутая человечеством колоссальная техногенная мощь, в частности, развитие и распространение вооружений, может сделать одну из серьёзных ошибок последней.

Чудовищная разрушительная сила может сосредоточиваться в руках немногих людей, принимающих решения, – даже не просто безнравственных, или аморальных, но и прямо безумных, способных, руководствуясь химерами, убивать или посылать на смерть миллионы. Такая опасность вполне реальна. Поэтому существенное несоответствие уровня нравственного и личностного развития человека и технологических возможностей, находящихся в его распоряжении, составляет важную характеристику современности. «Оказывается, – вынужден был признать Р. Гвардини, – что на протяжении нового времени власть над сущим – вещами и людьми – непрерывно растёт, достигая чудовищных размеров, в то время как ни серьёзность ответственности, ни ясность совести, ни сила характера не поспевают за этим ростом»[43].

* * *

Особенности современного мира, которые мы вкратце описали, показывают, что если хозяйственные, технологические и научные достижения человечества и именовать «прогрессом», то нужно отдавать себе ясный отчёт в том, что он далеко не всеохватен, а в гуманистическом измерении демонстрирует даже известное попятное движение.

Рассчитывать на то, что такой «прогресс» обеспечит человечеству существенное ограничение зла в мире, не говоря уж об его уничтожении, было бы неразумно. Чтобы это произошло необходим нравственный рост человека.

Драма «эксперимента со свободой»

«Дрянь и тряпка стал всяк человек; обратил сам себя в подлое подножье всего и в раба самых пустейших и мелких обстоятельств, и нет теперь нигде свободы в ее истинном смысле».

Гоголь

Казалось бы, свобода, обретённая человеком в Новое время, могла стать безусловным основанием для его нравственного роста. Однако результаты «эксперимента со свободой» – именно так Г. Померанц назвал развитие уникальной западной цивилизации – лишь усиливают сомнения в идее всеохватывающего прогресса. Разочарование этим «экспериментом» во многом объясняется именно тем, каким в нравственном отношении оказался человек, который в наше время вышел на авансцену истории. Что же произошло с ним и с его когда-то христианским миром, относительно нравственности которого у о. А. Шмемана сложилось убеждение, что он «возлюбил “низшее”»?

Новое время стало эпохой самоутверждения человека, приниженного своим сложившимся в Средние века положением существа, всецело зависимого от «высших» сил. В это время постепенно сложилась и укрепилась идея об особом достоинстве человека как «существа, самовластно и самочинно устрояющего свою жизнь и призванного быть верховным самодержавным властителем над природой, над всей сферой земного бытия»[44]. Сложилось убеждение, что зло мира будет убывать в результате постепенного освобождения человека в социальной, экономической, политической и духовной сферах. Стали думать, что его всемогущий разум – гарант этого неуклонного прогресса.

Но едва ли не с самого начала Нового времени – и чем дальше, тем больше – наряду со многими безусловно позитивными стороны освобождения человека, которые отразились и в культуре, и в цивилизованности, стали проявляться и негативные стороны. К ним нужно отнести в первую очередь повышенное самомнение разума и его крайний рационализм, претендующие на переустройство общества на «разумных началах» и создание «нового человека». Это «такая эпоха в жизни каждого народа, – писал Бердяев, – когда ограниченный и самонадеянный человеческий разум ставит себя выше тайн бытия, тайн жизни, тех божественных тайн жизни, из которых исходит, как из своих истоков, вся человеческая культура и жизнь всех народов земли»[45]. Р. Гальцева справедливо заметила в связи с этим, что консервативные мыслители находят упадок духа и нравов, «истоки порчи» «в “люциферическом” направлении, которое приняла Новая история, когда гордая человеческая “самость” противопоставила себя всему естественному миропорядку. И пожинаемые ныне духовные плоды надо понимать тем самым как выросшие из этой же эгоцентрической заносчивости, в сердцевине которой – эгоистическая корысть»[46].