Иллюзия прогресса: опыт историософии

Г. Явлинский отмечает, что «объектом работы с потребителем является не банальное удовлетворение его реальных материальных потребностей, пусть даже гипертрофированных и искусственно раздутых, а инициирование у него чувства радости и комфорта от удовлетворения искусственно и умело навязанных ему потребностей и произведённых расходов, которое достигается грамотной работой с его сознанием, его поведением, рефлексами, его мозгом, что позволяет получать такое соотношение реально понесённых затрат и полученной выручки, которое и не снились пионерам индустриального капитализма»[55].

Информационная манипуляция проводится и в политических целях, формируя избирателей, легко воспринимающих дезориентирующие популистские лозунги и слепо следующих ложным кумирам. Такая манипуляция используется ныне и в военно-политических целях: для чего вести реальные боевые действия и тратить миллиарды на новейшее вооружение (хотя это, конечно, продолжают делать), если с помощью кибероружия можно эффективно воздействовать на противника, взламывая компьютерные сети и таким образом запугивая, деморализуя, дезориентируя и дестабилизируя общество в целом, а также нарушая функционирование жизненно важных хозяйственных систем, например, транспорта и энергетики?

* * *

Неудивительно, что Западная цивилизация, построенная на фундаменте правового государства и гражданского общества, сложившихся преимущественно благодаря христианским ценностям, но ныне пренебрегающая этими ценностями, во многом пришла к нравственному релятивизму. Нравственный же релятивизм легко переходит в нигилизм. По словам папы Бенедикта XVI, «культура, которая распространилась в Европе, абсолютно и радикально противоречит не только христианству, но и религиозным и моральным традициям всего человечества».

В наши дни кризис гуманизма нашел одно из своих воплощений в так называемом постмодернизме, интерпретирующем мир в качестве своеобразного текста и противопоставляющем такую интерпретацию («деконструкцию») идее человека и мира, выработанной христианской и новоевропейской мыслью. У постмодернистов речь в сущности идёт не столько о мире, сколько о процедурах его прочтения, истинно же человеческие ценности ставятся под сомнение. Выступая против плоского «просвещенчества», против одномерного рационализма и позитивизма, постмодернизм не ограничиваются указанием науке её истинного места в познании мира, а отрицает возможность объективного знания вообще, заслоняя предмет разговора проблемой иронической раскодировки – возможно и изящной, но фактически бессодержательной. Е. Рашковский отмечал, что такого рода «ироническая всетерпимость лишь санкционирует притязания самых организованных, нетерпимых и яростных (если не сказать – террористических) течений в нынешней общественной и культурной жизни»[56].