Иллюзия прогресса: опыт историософии

Социальность несовершенна по самой своей природе: на Земле осуществимо только земное, относительное, здесь не место абсолютному. Жизнь социума органична, и нельзя питать иллюзии о возможности её радикального переустройства. Идея о том, что человек способен заменить нечто органично рождённое искусственно сконструируемым, ни на чём не основана. Деятельности человека в социуме положены отчётливые пределы. Он может лишь «подправлять» его развитие. Для самого же человека главная задача – самопостроение. Неслучайно русская религиозная философия настойчиво ставила вопрос о правомерности попыток изменить мир людьми, которые не умеют и не желают изменяться сами.

В частности это относится к современному массовому обществу со всеми его отрицательными чертами. Да, большинство обитающих в нем людей – это «люди массы»; они потребляют и воспроизводят квазикультуру. Нельзя рассчитывать на всеобщее стремление к духовному росту. Если в обществе в целом преобладает (или только намечается) доброжелательное, пусть и формальное, отношение людей друг к другу, если правовой порядок гарантирует цивилизованные нормы общежития – это уже очень немало.

Псевдосознание есть та же мифология, но не онтологическая, а фантастическая. Так, Вл. Соловьёв одно время поддерживал идею о возможности достижения царствия Божия уже в этой жизни; в конце жизни от этой идеи он, правда, отказался. О фантастичности подобных идей ясно высказался К. Леонтьев: «Не полное и повсеместное торжество любви и всеобщей правды на этой земле обещают нам Христос и его апостолы, а, напротив того, нечто вроде кажущейся неудачи евангельской проповеди на земном шаре»[94]. В полной мере предсказания Леонтьева сбылись в XX столетии, которое недвусмысленно подтвердило, что в этой жизни ожидать торжества «любви и всеобщей правды» нет никаких оснований.

О губительности утопических фантомов, характерных для непросвещённости, предупреждала ещё критическая философия Канта[95]. И действительно, история показывает, что они способны привести – и множество раз в истории приводили – к масштабным трагическим для мира человека последствиям. Неслучайно все проекты создания совершенного общества проваливались. Попытки найти в дольнем мире абсолют всегда в конце концов порождали насилие, несли за собой кровь и смерть.

О том, что планы организованного и неизбежно насильственного переустройства общества, кончаются, как правило, провалами и обходятся человечеству огромными жертвам, не раз говорил С. Франк. «Начиная с таборитов, Томаса Мюнцера, – писал он, – анабаптистов и кончая якобинством и коммунизмом – все конкретные попытки осуществить человеческими государственно-правовыми средствами полное равенство, блаженство и абсолютную справедливость, т. е. царство абсолютной правды на земле, роковым образом создавали в мире небывалую в иных обычных формах мирового бытия тиранию зла, насилия, неправды, унижения человека»[96].

Не имеет значения, кто разрабатывал такие проекты: революционные радикалы, почвенники-фундаменталисты, или религиозные ортодоксы. По словам Франка, «все, кто верили в монархию или в республику, в социализм или частную собственность, в государственную власть или безвластие, в аристократию и в демократию как в абсолютное добро и абсолютный смысл, – все они, желая добра, творили зло и, ища правды, находили неправду»[97]. Начиная с Великой французской революции, воплощение подобных проектов приводило к ужасным бедствиям, доходя – как в случае Холокоста, массового террора большевиков, маоистов и кампучийских вождей – до прямого безумия[98].

Франк говорил о «ереси утопизма» и предлагал следующую логику развития псевдосознания: от «профанного гуманизма» начала Нового времени к «титанизму», т. е. именно безудержному самомнению разума, и «бестиальному демонизму» его конца (тоталитаризму).

В XIX столетии «титанизм» закономерно привёл к появлению социально-реформаторских проектов, оформившихся в социалистические, коммунистические, анархистские и консервативно-романтические движения самых разных оттенков[99]. Определять собой ход событий идеология может только в массовом обществе, и в XX столетии она это продемонстрировала как нельзя нагляднее. Живая реальность была принесена в жертву мертворожденным тоталитарным идеологемам национализма, фашизма, гитлеровского нацизма, сталинского и маоистского социализма, которые были целиком построены на манипуляции массами и насилии и провозглашали собственное понимание демократии (типа хорошо известной «советской социалистической демократии» или «суверенной демократии»). То, что тоталитарные режимы рухнули под грузом собственных преступлений и заблуждений, лишний раз свидетельствует об ущербности псевдосознания в целом.