Иллюзия реальности (СИ)

— Смотритель, значит… Воистину наступают последние дни, коли даже смотрителей отправляют в Путь… Правда, если имя смотрителя начинается на «а», и он вполне взрослый человек, то, может быть, последние дни уже прошли, а мы и не заметили…

Так, где-то допущена неточность. Что-то экспедиционные умники не учли. Профессию ему подобрали по принципу минимума обязанностей. Смотрители вершин в Магоре по сути были своеобразными метеорологами и, по мнению большинства астронавтов, вообще ничего не делали — единственной их заботой было смотреть по сторонам и предупреждать односельчан об изменении погоды. Может, этих смотрителей редко отбирали в паломники? Надо бы уточнить. А имя… хотел он назваться Олеком, да в последний момент решил все же приблизить звучание вымышленного имени к своему собственному. Зря, видать. Скорее всего, буква, с которой начинается имя, означает еще и общественный статус обладателя. Ладно, будем считать, что погрешность допустимая. Все возможно в этом мире. Откуда Амаду знать, как ранжируются по важности профессии в Магоре? Или все же переиначить свое имя? Не ясно, правда, как это сейчас сделать.

— Как ты дошел до жизни такой? — спросил Алексей. Главным образом для того, чтобы направить мысли Амада в другое русло. — Еле живой ведь. Я думал: все, не жилец ты.

— Ах, по глупости своей, — абориген невольно махнул рукой и принялся сбивчиво рассказывать.

Оказывается, он решил спрямить путь и пошел вдоль Змеиного ручья — запомним, подумал Алексей Сковородников: ручей называют Змеиным. Торопился, так как подзадержался с выходом — перед этим в Лоскаве, в котором останавливался, играли свадьбу. Он пел свои баллады и пил пиво. На следующий день спал почти до полудня. Чтобы наверстать время, шел всю ночь. Под утро наступил на гадюку. Она укусила его два раза в правую ногу. Пока отбивался от нее, потерял посох. Побежал и, как назло, влетел в шакалье логово. Обычно эти сумеречные животные, поджав хвост, убегают от человека. Но тут особый случай — шакалиха заподозрила, что покусились на ее детенышей. А зубы у нее оказались острыми, злобы — хоть отбавляй. Она нанесла ему несколько тяжелых ран. Вновь пострадала в основном правая нога. Еле живой, истекающий кровью, с сильной болью в многострадальной ноге, задыхающийся, Амад, оставшись один, потерял сознание.

— Я полагал, что уже не очнусь, и путь мой закончится, едва начавшись, — сказал он. — Что ты сделал с моими ранами?

— Обтер.

— Чем? Что за чудодейственное средство?

— Да так… — замялся Алексей Сковородников. Не рассказывать же аборигену про свою аптечку. — Я знаю некоторые лечебные травы.

— Травы… Не зря говорят, что вы, жители окраин мира, сплошь колдуны. Гадючий яд ты тоже выдавил своими травами? Он причиняет не только боль, но и удушает. Я же дышу сейчас вполне свободно.

— И яд тоже, — твердо ответил Алексей Сковородников, преодолевая сильное внутренне сопротивление. Врать — так до конца.

— Не покажешь, что за травы? Я бы записал рецепт. Моим односельчанам, я думаю, эти знания были бы полезны.

— Не могу. Мне в дорогу дали только одну порцию. Всю использовал.

— Ну что ж… Не судьба, видно. Да и с какой это стати я в теперешнем своем положении буду заботиться о людях? Пусть живут, как их ведет Создатель. А для меня остался только Путь.

— Тебе надо подкрепиться. Выпить что-нибудь горячее, чтобы быстрее очистить организм от яда.

— Надо, да не судьба ведь…

— Что ты все заладил про судьбу? Я нашел тут удобный камень, разжег костер, насобирал всякой всячины. Сейчас приготовлю тебе напиток богов.

Алексей Сковородников спохватился, что перевод на язык консов слова «богов» какой-то кривой, но было поздно. Вылетевшее не воротишь. Амад, дернувшись, пробормотал что-то вроде «нельзя так еретически» и замолк. Повело его, видимо. Последних сил лишился.

Да, надо следить за языком. Не надеяться на надежность установленных психических барьеров. Сказать можно понятно, но больно задеть аборигенов. Для них упоминание Создателя во множественном лице — злостная ересь.

Горячие камни, брошенные в вырезанную в камне впадину, вызвали бурные выбросы перегретой воды и пара. Пока Алексей Сковородников смог добиться спокойного кипения в сделанной емкости, несколько раз пришлось подливать в нее новые порции воды, менять раскаленные камни. Надежно проварил собранную смесь листьев, плодов и трав. Зачерпнув полный ковш ароматного напитка, поохлаждал несколько минут и поднес Амаду. Аборигена пришлось буквально расталкивать, побуждая к жизни. С трудом выпив первый ковш, он, однако, попросил второй. А потом вновь завалился набок, мгновенно заснув чуть ли не в сидячем положении.