Иллюзия жизни : пять мгновений любви. Эпизод первый (СИ)

========== Мгновение детства ==========

Иное время. Иная вселенная…

***

Где-то, вне времени и пространства.

Она рисовала подножие. Кто сказал, что это легко?

Оно может оказаться слишком тяжелым, и тогда семя жизни не сможет прорасти корнями сквозь плотную субстанцию прошлого. А если подножие окажется очень легким, то корни станут переплетаться, разрывая прошлое на куски, и у него не будет точек соприкосновения с будущим. И семя опять погибнет.

Но похоже, в этот раз она справилась. То, что вышло из-под ее рук, было нужной плотности. И она успокоилась. Теперь необходимо сажать само семя. Здесь тоже была некая изюминка: оно высаживается в момент, когда прошлое начнет искать точку соприкосновения с будущим. От этого уже будет зависеть каким получится (если получится) андрогин. Или семя засохнет, так и не дав жизни взойти.

— Успею! — подумала она и погрузила сознание в подножие. Оно мягко пульсировало и теплело. Еще мгновение – и стали появляться мелкие пузыри на поверхности. Теперь нельзя упустить момент прокола. В пузырь, готовый лопнуть, нужно метко и точно в середину загрузить семя и, как только такой обнаружился, она молниеносно, но аккуратно сделала необходимое. Все! Теперь от нее ничего не зависело. Оставалось только наблюдать прошлое и будущее и менять настоящее, создавая иллюзию жизни…

***

В двадцать пятый период Огненного Вихря эпохи Водяного Цикла в семье второго живописца императорского Дома Сансетов родилась дочь. Вообще-то ее рождение предсказала виртула*, попросившаяся к ним на ночлег. Подойдя к супруге, она протянула свою когтистую птичью лапу и, потрогав ее аккуратный круглый живот, произнесла:

— Бедное дитя! Но я отплачу Вам подарком за то, что не погнали меня амброзией, как другие, и одарили тем, что я потребовала. Возьми этот кожаный браслет – пусть он скроет то, что все боятся видеть. Придет час, и он сам укажет, кого она ждала! — с этими словами она покинула императорский дом.

Но самое неприятное было в том, что про это прознал Ширад Ти – главный податель одежды тана. Находящийся в состоянии скрытой войны с её мужем, из-за небольшого шаржа на любовь сановника к пышным и ярким одеяниям. И теперь расфуфыренный Ширад спешил по многочисленным проходам императорского дома, вызывая немалое удивление встречающихся людей. Уже то, что он не использовал трансплат* и не заказал паланкин, было само по себе необычайно. Но мало кто догадывался, что это продумано до мелочей. Теперь, когда его лимонно-индиговый наряд промелькал по наполненным суетой и сутолокой помещениям, все подневольно начнут интересоваться, что заставило его так себя вести, и отчего разнесут по всему дому весть о рождении Меченной в семье любимца тана.

Наконец он достиг галереи, которая была устроена для прославления жизни правителей. Поэтому многочисленный штат живописцев в рисунках и гравюрах увековечивал венценосную жизнь поочерёдно находясь рядом с самодержцем.

— Дорогой мой друг, — едва ли не расплывшись по полу от улыбки, приобнял живописца Ширад, — какая радость! У вас родилась девочка! Такая миленькая, здоровенькая. Просто чудо!

Отец ребёнка, Морель Чанс, застыл на секунду, ощущая тревогу и неловкость от обращённых на него теперь многочисленных взглядов. И ещё он понимал, что этот человек пришёл не просто так, поэтому он переборол в себе ненужные сейчас чувства и приготовился к дальнейшим действиям недоброжелателя.

— Я смотрю, радости немного, — с уже плохо срываемым злорадством продолжил тот, — И то правильно. Меченой трудно будет жить среди нас. Бедняжка! Но хотя у вас много детишек. Поэтому одним меньше, одним больше…

— Достойный чинн, простите, что перебиваю, но вам не кажется, что вы проявляете слишком много внимания к численности моей семьи, — с раздражением высказался Морель к немалому удовольствию подателя, — Благодарю за «радостное» сообщение и прошу оставить меня в покое.

Уже совсем расстроенный Чанс забыл даже сдержать себя, но ему было всё равно. «Бедное моё дитя!» — думал он, всё же надеясь, что Ширад соврал.

***

Тёмная сурейская ночь: крупные звёзды, дрожащие в небесах, рассеянный свет луны и длинные тени, с непроницаемой тьмой. Две фигуры тихо и быстро приближаются к солитерию, одна из них крепко прижимает к себе свёрток.

— Дай я покормлю её, — умоляюще шепчет женщина, но мужчина сердито перебивает спутницу:

— Совсем сдурела, ты потом её оставить не сможешь. И подумай, как ей среди нас жить потом. Здесь, по крайней мере, малышку будут любить, и она сможет встретить свою половинку.

Женщина горько плачет, её сердце рвётся на части от того, что сейчас предстоит сделать, но она понимает – супруг прав. Меченной будет трудно среди Обыкновенных, где малышку будут ждать презрение и одиночество. А здесь её будут любить и вырастят их крошку в заботе и нежности. Она последний раз смотрит в чудесные, изумрудные глаза своей малышки, оборачивается и видит слёзы на глазах супруга и, наконец решившись, они оставляют сверток на пороге, нажимают сенсор и удаляются, растворяясь в ночи.