Иллюзорный артефакт (СИ)

Он вдруг вспомнил, что собирался проверить работу сущностей на сокрытие, но Поттер с Уизли так неожиданно объявились, что у него совсем вылетело из головы. Драко пошел к себе в комнату, взял атам и, вернулся обратно в гостиную. Полоснув лезвием по руке, позволил каплям крови падать на ворсистый ковер, закрыл глаза и сосредоточился, произнося длинное заклинание на латыни с измененной концовкой, которую подсмотрел у отца в памяти. Сконцентрировавшись на стакане с виски, по окончанию заклинания Драко почувствовал присутствие сущностей, легкий холодок прошелся по его спине, обдувая невидимым сквозняком. Спустя мгновение, он увидел, что стакан в руке стал мигать, как если бы связь с голограммой прерывалась: он то появлялся в руке, то исчезал. Нахмурившись, он представил, что его нет – и стакана в руке не стало. Затем представил, что он держит стакан в руке – и вот он снова появился. Ощущение стакана было, а вот видимости – нет. Неплохо.

Из своей ванной комнаты вышла Грейнджер в домашней оверсайз футболке и коротких шортах: глаза красноватые, щеки немного опухшие от выплаканных слез, хмурая, недовольная. Поттера не было.

- Ты как? – склонив голову на бок, произнес Драко, окидывая ее оценивающим взглядом. Ему нравилось, что она ходила при нем в домашней одежде. Создавалось ощущение уюта.

Она посмотрела на него исподлобья:

- Была бы лучше, если б ты не влез, - она встала в середине гостиной, не дойдя до диванов, скрестив руки на груди, явно намереваясь высказать ему, как он был не прав, и Малфой почувствовал ее настрой.

Он удивленно приподнял бровь:

- Я? Вообще-то твои дружки ворвались сюда и это твой бывший чуть не всадил в меня пару проклятий.

- Малфой, ты невыносим! – всплеснула руками Гермиона, - почему тебе всегда нужно встревать со своими язвительными репликами?! – ее прорвало, - я хотела сама все объяснить! Знаешь, что ты, что Рон – вы так похожи: ни капли не заботитесь о чувствах других, думая только о себе!

- Ты ведешь себя как ребенок, Грейнджер, - его тон посерьезнел, скрытое раздражение сквозило в голосе, а беззаботное выражение лица исчезло в миг. Ему не понравилось, что она поставила его в один ряд с Уизли. - Помнится, уговаривая меня вместе приступить к расследованию дела по артефакту ты постоянно твердила, что мы уже взрослые люди, а сама скрываешься как нашкодившая малолетка, - он поставил стакан с виски на журнальный столик и, отзеркалив ее позу, также скрестил руки на груди, - смелая гриффиндорка Грейнджер оказалась трусихой и не могла признаться в том, что трахаешься со мной. Скажи спасибо, что я еще не рассказал, как ты охренительно громко стонешь, когда я в тебе, - окончание своей реплики он произнес уже с большой долей яда.

Она задохнулась от возмущения:

- Ты неисправим, Малфой! Был подонком, им и останешься, и ничто тебя не исправит!

- Просто я знаю, чего хочу, – он красноречиво, медленно окинул ее взглядом с головы до ног, от которого Гермиону кинуло в жар, - Пора уже и тебе определиться.

Она тяжело задышала, сжала руки в кулаки, внутри все бурлило от возмущения, негодования, перевозбуждения, она хотела что-нибудь с ним сделать. Ударить, зарядить пощечину, укусить… Любое действие. И как ее угораздило проникнуться чувствами к этому… невыносимому, заносчивому, неисправимому снобу.

Он смотрел на нее надменно, выжидающе, прищурившись и задрав подбородок. Взгляд глаза в глаза, обстановка накалилась до такой температуры, что тут уже либо подкидывать дров, либо тушить пламя. Тяжесть воздуха в пространстве давила, заставляя часто и прерывисто дышать. Казалось, мгновение превратилось в вечность.

- Ненавижу тебя, - на выдохе прошипела она сквозь зубы и сделав шаг навстречу обвила шею руками, встала на носочки и припала к его губам, проникая языком в рот, настойчиво, как это делал всегда он, но мягко. Вдохнула родной и такой крышесносный запах Драко, заставляющий одновременно сердце трепетать и чувствовать умиротворение. Контраст, от которого подкашивались ноги и мутнел рассудок. Чертов Драко Малфой. Чертов подонок.

- Снова врешь, - между поцелуями почти злым шепотом произнес ей прямо в губы, сминая футболку, обхватывая за голую талию, прижимая ближе к себе. Она снова его дико взбесила и завела.

И Гермиона внутренне согласилась с ним. Она врала.

Вляпалась по самые уши.

Видимо, Гермиона Грейнджер совсем не любила легких путей, и в сердечных делах в том числе.

Их накрыла волна возбуждения от произошедшей перепалки, поцелуи были неистовыми, движения болезненными, объятия жаркими. Драко схватил ее за волосы и грубо оттянул назад, прикусив нежную кожу шеи так, что точно останутся синяки и он запретит ей их сводить магией. Будто наказывая, чтобы не врала больше ни ему, ни себе, никому. Языки сплелись в мокром поцелуе, смешиваясь с укусами. Гермиона оттянула его нижнюю губу и также сильно прикусила, наслаждаясь гортанным стоном, вырвавшимся изо рта Драко и утонувшем в их очередном поцелуе. Они злились друг на друга, они хотели друг друга – и степень этих эмоций была равнозначна.