Иловайский капкан

— А куда ж я денусь? Там собрали всех руководителей частных охранных структур Киева. Рыл полcта, не меньше. Выступил помощник Авакова — Геращено, толстый такой, гладкий, и потребовал выделить людей в их нацгвардию. Двести человек. А еще предупредил, кто не выделит — изымут лицензию на работу.

— Ну а ты? — заинтересованно спросил Шалимов.

— А что я? Сказал «есть» и отправился исполнять. Только среди моих хлопцев желающих не нашлось. Почти все бывшие вояки и менты. Сказали «а не пошел бы он…». Так что «Легиону» кирдык. Выдам ребятам расчетные, продам, что смогу, а потом рвану с вами. Если вы, конечно, не против.

— Мы, Юра, едем защищать Донбасс, — глядя парню в глаза, сказал Шубин. — Думаю, там будет война, так что хорошо подумай.

— Уже.

— Ну, тогда держи пять, — крепко пожал лейтенанту руку, сверху опустил свою Шалимов.

Уезжали спустя два дня, как и прошлый раз, ночью. Тихо урча мотором, во двор вкатил Юркин микробус, из подвала дома они с Валерой загрузили в салон несколько стеклянных банок с салом, бидончик меду и два мешка картошки.

— А ты, смотрю, запасливый, — прогудел Шалимов, когда они снова спустились вниз. — У тебя тут, случайно, ствола нету?

— Есть, — невозмутимо ответил лейтенант. — Я ж побольше твоего прослужил в спецназе.

Из неприметного тайника за стеллажом он извлек брезентовый мешок, в котором что-то звякнуло.

— Ты смотри, «коротыш»! — умилился здоровяк, приняв от приятеля куцый АКС-74 с магазином. — Откуда?

— Где он был, там теперь нету, — перебросив через плечо ремень второго, многозначительно изрек Свергун. — Ну а это командиру.

— «Стечкин»!* — выпучил прапорщик глаза. — Ну ты, блин, даешь, Юра.

— Дают девки, Валера, я вручаю, — сунул мешок назад Свергун.

Шубин тоже обрадовался оружию, которое все трое тут же проверили. Оно работало как часы. А спустя полчаса «Соболь» несся по ночной трассе на восток, спидометр исправно отсчитывал километры.

— Так, — сказал управлявший машиной Свергун, — что нам скажет штурман. И мазнул пальцем по сенсору навигатора.

На приборе высветился голубой экран с картой и выдал подробный маршрут движения.

— Если все будет путем, завтра в полдень будем в Луганске, — сказал, покачиваясь на сиденье рядом Шубин.

Майская ночь между тем была чудесной. В ясном высоком небе сбоку плыла луна, на нем мерцали россыпи звезд, в открытое со стороны водителя окно врывался свежий ветер.

— Слышь, Юрок, — включи, пожалуйста, музыку, — сказал после долгого молчания сидевший сзади Шалимов. — Вы как, товарищ майор, не против?

— Точно, Юра, включи, — отозвался майор. — Что-нибудь спокойное.

Водитель молча кивнул, протянув руку к магнитоле. Сначала в салоне зашумел эфир, наполняя его какофонией звуков, а потом из них родилась мелодия, в унисон с ночью.

— Красиво, — прочувствованно сказал Валера, шмыгнув носом. — Что за песня?

— Последние стихи. На слова Рабиндраната Тагора, — ответил Шубин.

Трасса была пустынной, только изредка навстречу проносились фуры, одиночные и поездами. Киев много ел и пил, как любая европейская столица. Когда подъезжали к Хоролу, край неба у горизонта зарозовел, предвещая утро.

— Так, Юра, сейчас впереди будет приличный мотель, — повернул голову к водителю Шубин. — Остановимся на пятнадцать минут, перекусим.

— Добро, — кивнул Свергун.

Позади раздавался богатырский храп: Шалимов отдавал дань Морфею.

Мотель оказался небольшой, современного стиля постройкой, с огнями в окнах первого этажа и примыкавшей к зданию стоянкой. На площадке стояли две фуры с польскими номерами, бежевая, с пристегнутым сзади прицепом «Волга» и последнего выпуска «Джип-Чероки».

Свергун припарковался рядом, обернувшись назад, крикнул Шалимову «подъем!», и они вышли из машины. В уже работавшем кафе чувствовался дразнящий запах кофе, в углу зала пила чай пожилая чета, в центре, дымя сигаретами, четверка бритоголовых мужчин пила водку.

— Так, дочка, — подойдя к стойке, оглядел ассортимент блюд Шубин. — Нам три двойных капучино и чего-нибудь горячего.

— Чебуреки подойдут? — спросила девушка.

— А то! — облизнулся Шалимов. — Мне четыре штуки.

— Присаживайтесь, — улыбнулась девушка, — сейчас вам все подадут, — и процокала каблучками на кухню.

Гости уселись за одним из столиков у окна, и через пять минут смуглый официант в белой куртке принес заказ, пожелав всем приятного аппетита.

— М-м-м, — прогудел Валера, вгрызаясь в первый чебурек и прихлебывая кофе. — Вкусно.

— Из молодого барашка, — высасывая из своего горячий сок, сказал Свергун со знанием дела.

Когда уже заканчивали, один из выпивох в центре, обернувшись к стойке, заорал:

— А ну-ка, малышка, вруби нам «Владимирский централ». Для полноты ощущений!

— Извините, — пожала плечами девушка. — У нас нет такой песни.

— А ты знайды! — рявкнул второй. — Лахудра!

На шум из кухни подошел официант и попытался урегулировать вопрос. В ответ прозвучало: «Вали отсюда, чурка!» Видя, что назревает скандал, беркутовцы переглянулись, а потом Шубин неспешно закурил и обратился к компании:

— Кончайте, парни. Нехорошо себя ведете.