Имам Шамиль

Он шел с десятитысячным отрядом, чтоб расправиться с населением аулов, которые оказывали ему сопротивление. Кегеб, Нусреало были сровнены с землей. Сотни семейств Гумбета и других аулов, в основном зажиточные, преданные русским, бежали от Шамиля, ища защиты в крепостях. Они с оружием в руках становились рядом с солдатами и рядом с ними гибли.

В течение месяца Шамиль захватил все укрепления царских войск в Аварии и вновь подступил к Хунзаху. Столица и мощная крепость Арани были окружены мюридами. Правда, не дремало и наместничество — еще до подхода сил имама на помощь хунзахскому гарнизону был брошен из Темир-Хан-Шуры Клюки фон Клюгенау. Командующий войсками Южного Дагестана генерал-майор князь Аргутинский, который находился в Кази-Кумухе, также двинулся к Хунзаху через Гергебиль и возле селения Танус ударил неожиданно по тылам имама.

Имам хорошо знал Аргута, как называл он князя Аргутинского. Знал не только по делам в Ахульго, но еще со времен Гази-Магомеда и Гамзата. Здесь, на Кавказе, начав службу офицером, тот дослужился до командующего.

Разглядывая в бинокль Аргутинского, Шамиль говорил Ахвердиль-Магоме:

— Тоже ведь твоего племени — армянин. На свинью похож. Не сидит на коне, а лежит, как бурдюк, с короткими ножками и дремлет. Только кальян длиною в аршин крепко держит в зубах. Опьянел, наверное, от дыма. О, хитрый шайтан, знаю хорошо этого Аргута. Если он дремлет, значит, уверен в успехе.

Шамиль подал бинокль Ахвердиль-Магоме. Сквозь маленькую круглую линзу ясно увиделся облик тучного человека с короткой шеей и заспанным лицом, который мешковато сидел на коне и имел неряшливый вид, несмотря на генеральский мундир.

— Да, дремлет, — повторил Ахвердиль-Магома.

— Надо бы разбудить его. Он отчаянный храбрец, несмотря на внешность. И опаснейший из гяуров, — сказал Шамиль.

Ахвердиль-Магома, вернув бинокль имаму, поскакал вниз к своему отряду.

Шамиль, сидя на коне, с возвышенности наблюдал за действиями отряда Хаджи-Мурада, штурмующего Хунзах. Он следил за Кебедом и Шугаибом, бросающимися на стены крепости Арани, но и не спускал глаз с Аргута. Заметил, как генерал встрепенулся в седле, словно на самом деле пробудился от сна. Замахав рукой, Аргут беспокойно начал о чем-то громко говорить. Его схватили стоящие рядом адъютанты, но он вырвался и, стегнув коня, поскакал к палатке. «Что бы это значило?» — думал имам, продолжая внимательно смотреть в сторону лагеря русских.

В это время к нему подъехал Ахвердиль-Магома и доложил:

— Имам, твой приказ выполнен. Аргута разбудили. Боюсь, что после этого он уснет навсегда.

Однако Аргутинский был только ранен. Ранение в левое плечо оказалось легким, и очень скоро он появился с опущенным рукавом мундира, с перевязанным плечом. Шамиль видел, как адъютант и несколько солдат, упираясь руками в толстый зад генерала, подсаживали его на лошадь.

— Вот проклятый Аргут, опять взял кальян в зубы и погрузился в дремоту. Но теперь наша пуля не достанет этой туши. Его плотным кольцом окружили нукеры, — сказал имам.

Когда весть о ранении генерала дошла до солдат, они пали духом. Отряду Джавад-хана удалось потеснить их. Но, увидев вновь «батьку Моисея» на коне, солдаты воодушевились и бросились в контратаку. Именно этой атакой был решен успех гяуров. Когда в гарнизоне Арани заметили действия подразделений Аргутинского, Клюки фон Клюгенау дал приказ сделать вылазку и атаковать штурмующих.

— Дай команду к отходу, мы проиграли сражение. Этому Аргуту помогает нечистая сила, — сказал имам, обращаясь к Ахвердиль-Магоме.

Шамиль отступил в Салатавию. Русское командование оттянуло войска из Аварии на старые квартиры, надеясь, что в конце сентября имам не решится на новые действия.

Стояла сухая теплая осень, и вдруг, в начале октября, Шамиль решил идти на Гергебиль, где было выстроено русскими большое укрепление. От сельчан имам узнал, что в крепости находятся всего лишь две роты Тифлисского егерского полка.

Трехтысячный отряд Шамиля осадил крепость и начал штурм. Несмотря на малочисленность защитников, взять укрепление оказалось не так просто. Двенадцать дней держались две роты, но на тринадцатый день крепость пала. Ни одного из захваченных солдат не разрешил убить Шамиль.

— Поистине это отважные герои, — сказал он.

Пленных отправили в Дарго.

Нить сообщения Хунзаха с Темир-Хан-Шурой была прервана, связь царских войск, расположенных на севере и юге Дагестана, прекращена. Все аулы правобережья Аварского Койсу признали власть имама.

Шамиль грозил последнему оплоту гяуров в Аварии — Хунзаху.

Начальник хунзахского гарнизона полковник Пассек получил приказ командующего линией взорвать крепость, присоединиться к гарнизону Балаханы и отступить в Шуру. Огонь, брошенный в пороховые погреба цитадели Арани, сделал свое дело.