Имам Шамиль

Теперь тела убитых стали преграждать дорогу назад. Дикие крики раненых, покинутых бегущими, оглашая лес, жутко звучали, подхваченные эхом долины. Весь обоз отряда был перехвачен мюридами еще до начала отступления, а вернее — поспешного бегства.

Около двух тысяч солдат и офицеров не вернулись с Граббе из этого печального похода.

В своем донесении военному министру Чернышеву генерал Головин писал: «Вся Авария окружена. Со стороны Чечни после экспедиции генерала Граббе усилились набеги на окрестности Кизляра и казачьи посты в низовьях Терека».

В Анди имам встретился с семьей и близкими, перевезенными из Дарго. Здесь же его застало известие о победе чеченцев. Имам был доволен. Его давний враг генерал Граббе, выигравший битву под Ахульго, потерпел полное поражение.

Забрав семью, Шамиль направился к своей резиденции. Ичкерийский Шугаиб под барабанный бой выехал навстречу имаму с отрядом муртазагетов.

В Дарго в торжественной обстановке Шамиль вручил наибу орден «За отличие» и расшитое золотом зеленое шелковое знамя, которое когда-то принадлежало Аслан-хану и было захвачено при взятии Кази-Кумуха. Многие мюриды и муртазагеты Ичкерии и Ауха были повышены в звании, награждены медалями, одарены дорогим оружием и деньгами из казны имамата.

Для расследования дел на Восточном Кавказе прибыл сам военный министр Чернышев. Ознакомившись с создавшимся положением в Дагестане и Чечне, Чернышев дал приказ прекратить на время всякие военные действия, за исключением оборонительных — «в случае нападения шаек мятежных горцев».

Была произведена замена начальствующих лиц. Главнокомандующим на Кавказе назначили генерала Нейдгарда. Начальником линии вместо генерала Граббе — генерал-лейтенанта Гурко. Затем из Петербурга последовало высочайшее повеление, в котором воспрещались всякие экспедиции в глубь гор. Кавказская армия была усилена. К двадцатидвухтысячному войску из рекрутов и отслуживших солдат добавили двадцать шесть батальонов пехоты, четыре тысячи казаков, сорок больших орудий.

«Помните, — писал царь Нейдгарду, — что от таких гигантских военных средств я жду соответствующих результатов».

Наступающие осенне-зимние холода сковывали не только природу, погружающуюся в зимнюю спячку, но и заставляли бездействовать население отдаленных аулов. Только в резиденции имама не кончались всякие дела. В Дагестане и Чечне было учреждено около сорока владений, управляемых наибами имамата, на котором в понедельник разбирались дела чеченских округов, во вторник — Дагестана. В эти же дни недели сам Шамиль принимал людей с жалобами. Если они не представляли сложности, он тут же разрешал их, а дела, требующие расследования и судебного разбирательства, передавал через секретаря в суд, указав людей, выделяемых для расследования, срок и день разбирательства. Через летучую почту Шамиль сносился с каждым округом. Все служебные, военные и гражданские учреждения вместе с мечетью были сконцентрированы вокруг дома имама и непосредственно связаны с ним ходами сообщения. Здесь же располагались дома приверженцев и наиба. Рядом, возле реки, были выстроены большие деревянные избы для беглых русских солдат. Шамиль не принуждал их принять ислам, но и не разрешал предаваться безбожию.

Как-то раз Шамиль, вызвав к себе одного из престарелых солдат-перебежчиков, сказал:

— Говорят, ты смирный и богобоязненный человек. Никого из русских и людей Полша[54] мы не принуждаем принимать мусульманство, но для сохранения лучших качеств совести у неустойчивых потребую от всех исполнения норм христианской религии. Поскольку ни один поп не перебежал на нашу сторону и нам до сих пор не удалось пленить ни одного служителя вашего культа, прошу тебя выполнять все обязанности духовного лица.

— Есть выполнять все обязанности духовного лица! — отрапортовал ветеран, встав навытяжку.

Шамиль продолжал:

— Также мы не дадим солдатам в жены наших мусульманок. Те из русских, которые хотят иметь женщину и завести семьи с соблюдением всех обрядов, пусть делают налеты на притеречные и присунженские казачьи станицы.

Когда вся Чечня и почти вся Авария оказались в руках Шамиля, он на основании законов шариата и при участии видных ученых-законоведов создал «Низам» — кодекс для руководства страной и округами. Для ознакомления с ним Шамиль созвал съезд представителей всех сорока округов.

— Первое требование «Низама», — сказал имам, — беспрекословное исполнение устного или письменного приказания главы государства. В руках каждого наиба должны быть сосредоточены права, позволяющие решать лично дела военные и гражданские. Духовной стороной жизни будут править муфтии и кадии. Управление вверенной частью вилаета должно быть добросовестное, со строгим соблюдением уложений шариата.

Телесные наказания подданных и смертная казнь могут быть вынесены только решением Государственного совета имамата.

Правитель обязан знать все. При решении дел он должен быть крайне осторожным, чтобы не обвинить невинного и не применить незаслуженную меру наказания.