Имам Шамиль

Затем он участвовал во всех войнах и был ранен под Бородином, откуда уехал лечиться в свое имение, взяв с собой множество других раненых. В 1814 году он прославился отражением наступления Наполеона при городе Краоне. Затем несколько лет возглавлял Отдельный корпус в оккупированной Франции. Став в 1823 году генерал-губернатором Новороссии, занялся благоустройством края, развитием виноделия и выведением тонкорунных овец, устройством пароходного сообщения и постройкой роскошных дворцов в Крыму. Между тем успевал он и воевать, когда в этом случалась надобность.

Воронцову было уже 62 года, и отправляться на объятый войной Кавказ, где даже дети не расстаются с кинжалами, а воздух пронизан свистом пуль, Воронцову вовсе не хотелось. Куда приятнее было наслаждаться плодами немалых трудов своих под крымскими пальмами да дегустировать изысканные вина из собственных погребов.

Но государь был тверд, обещал сохранить за Воронцовым все прежние должности и дать ему неограниченные полномочия. Высочайшим указом граф Воронцов был назначен не только главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом, с подчинением ему и Новороссийского, и Бессарабского генерал-губернаторств, но и наместником Кавказским. Вместе с учреждением звания наместника ему подчинена была и вся Кавказская область, находившаяся до этого в отдельном от Закавказского края управлении.

И граф решился: "Я стар и становлюсь дряхл, боюсь, что не в силах буду оправдать ожидания царя, но русский царь велит идти, и я, как русский, осенив себя знамением креста Спасителя, повинуюсь и пойду".

Воронцов намерился "тряхнуть стариной", быстро все устроить и показать горцам "кузькину мать", закидав их если не шапками, то гранатами.

25 марта 1845 года новый наместник и главнокомандующий на Кавказе прибыл в Тифлис и не мешкая отправился на театр военных действий. Следом прибыло военное пополнение — около 40 тысяч штыков. Явилось на Кавказ, "на ловлю счастья и чинов", и множество честолюбивых офицеров, уверенных в скором падении Шамиля и надеявшихся сделать на ожидаемом триумфе хорошую карьеру.

Но открывать военные действия Воронцов не торопился. Он начал с наведения порядка во вверенном ему крае и в очередной раз его перекроил. Теперь весь Кавказ был разделен на четыре губернии: Тифлисскую, Кутаисскую, Шемахинскую и Дербентскую со своими губернаторами. Позже была образована еще одна губерния Эриванская, а Кавказская область преобразована в Ставропольскую губернию. При этом собственно горская администрация не претерпела со времен Ермолова особых изменений и держалась на приставах, подчиненных начальникам отделов Кавказской линии.

Вместе с тем Воронцов начал переговоры с горцами, но мало чего добился. Даже прежних своих союзников Хаджи-Мурада и Даниял-бека не удалось завлечь обратно, хотя обещания Воронцова были весьма соблазнительными.

Штаб Воронцова предпринимал и другие подготовительные действия. Угрожающие прокламации, щедрые посулы и подкупы должны были ослабить сопротивление, но цели не достигали.

Рассерженный Воронцов пообещал раздавить Шамиля и стереть с лица земли Имамат. Вслед за тем было сформировано пять отрядов: Чеченский генерала от инфантерии А. Лидерса (13 батальонов, 13 сотен, 28 орудий), Дагестанский генерал-лейтенанта князя В. Бебутова (10 батальонов, 3 сотни, 18 орудий), Самурский генерал-майора князя М. Аргутинского-Долгорукого (11 батальонов, 17 сотен, 12 орудий), Лезгинский генерал-лейтенанта Т. Шварца (5 батальонов, 5 сотен, 12 орудий) и Назрановский генерал-майора П. Нестерова (5 батальонов, 16 сотен, 8 орудий).

"СУХАРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ"

Размах экспедиции и ее численность были беспримерными для Кавказа. Воронцов надеялся одним видом своих колонн вселить в горцев убеждение в бессмысленности сопротивления.

3 июня 1845 года Чеченский и Дагестанский отряды, выступив из крепости Внезапной и укрепления Евгеньевского, соединились в Салатавии у села Гертме. 5 июня войска под общим командованием М. Воронцова вступили в Гумбет, а 14 июня, после боя у горы Анчимеэр (Птичья гора), — в Андию.

Устрашившись невиданной силы, к Шамилю стали приходить представители некоторых обществ, прося вступить в переговоры с Воронцовым. Но Шамиль отвечал, что мягкостью или покорностью это войско назад не повернуть. И что лучше подготовиться к сражению. Гонцы имама полетели собирать наибов и ополчение.

Вскоре Шамиль получил послание от Воронцова: "Пусть приходит Шамиль или для мира, или для сражения". На что имам ответил: "Если бы он требовал от меня мира, находясь у себя на родине, то я ответил бы ему речью, соответствующей месту и положению. Ну а в данное время уже не будет между мною и им ничего, кроме меча и битвы. Я готов сражаться с ним в любое время и днем, и ночью. Пусть приготовит любое количество людей".