...Имеются человеческие жертвы

—   По всему видно, человек с размахом, — сказал Коренев. — Такую бы башку да на добрые плечи... Ведь обычно как? Мелькает человечек, крутится, выбивается наверх, а за ним непременно шум, непременно вонь, слухи, сплетни, разные связи... То там прокололся, то здесь наследил... Сотрешь пыльцу с ярких крылышек — и тако-ое проступит!. А ведь за этим-то — ничего! Ни сигналов, ни слухов, никакого, так сказать, резонанса.

—   Ну уж прямо-таки никакого? — не поверил Турецкий. — Это просто у вас тут то ли прошляпили, то ли сознательно глаза отводили. А скорей всего, он кому-то очень хорошо проплачивал и объяснял, чтоб смотрели сквозь пальцы.

—  Может быть, — кивнул Коренев. — Отрицать не стану, очень похоже на правду.

—   Я ведь почему только сижу тут, как в блиндаже? — продолжил Турецкий. — Потому что уверен — и здесь у вас, как и у нас в Москве, в наших доблестных органах сидят «кроты», предатели, вражеские кадры, а стало быть, соблюдение режима секретности наших планов и операций очень даже относительно. В общем, так: поскольку наш бравый «афганец» начал готовить себе почву, попробуем обложить его лежку флажками. Натравим «собак» и посмотрим, что он предпримет и как задергается.

—   Что вы хотите сказать? — уточнил Золотов.

—  Устанавливаем за ним и его окружением тщательное наблюдение, — ответил за Турецкого Грязнов. — Телефонные разговоры, радиосвязь, наружное наблюдение... полный букет. Причем никакой нелегалки, никаких нарушений Конституции. У нас и так уже на него слишком много компромата, слишком тяжкие подозрения... В оперативных целях вполне допустимо.

—  Согласен, — сказал прокурор области. — Санкционирую! Пора браться за него всерьез.

72

В это утро Санина позвонила Турецкому. «Лазутчики» «Гражданского действия» узнали, что в город завезено несколько сот тысяч роскошных красочных предвыборных листовок с портретом Клемешева, а также большие плакаты с тем же уверенно и широко улыбающимся приятным лицом с тремя лозунгами-слоганами: «Моя программа — ваше счастье», «Я знаю, куда идти. Кто за мной?» и третий, несколько длиннее двух других: «Край родной, навек любимый...» Он будет здесь, если мы будем вместе!»

—  Представляю себе, какой рай на земле он тут построит, — хмыкнул Турецкий.

И в тот же день в передаче «Нынче вечером с вами...» на экране появился спокойный и уверенный в себе Геннадий Клемешев.

—   Дорогие друзья! — так начал он, глядя в глаза тысячам степногорцев. — Я мог бы сказать словами поэта, «Вы помните, вы все, конечно, помните...». Да и кто забудет о том, что было здесь, у нас, еще совсем недавно? Трагедия на площади перед зданием администрации области, убийство Владимира Русакова, гибель нескольких молодых людей, ряд покушений на господина Турецкого, приехавшего разобраться, что же здесь все-таки произошло и происходит... Вы помните, что я, считая себя во многом ответственным за то, что случилось, ушел со своего поста мэра. Я сделал это, так как хотел навсегда уйти из политики и, может быть, чтобы в какой-то степени разрядить накалившуюся атмосферу.

Уважаемые сограждане! Оглянитесь вокруг, всмотритесь в самих себя — и вы, и ваши соседи, и ваши друзья окончательно разочарованы, утратили ориентиры и не знают, куда идти, за кем идти, на кого положиться и кому верить. Я мог бы, конечно, отойти в сторону и закрыть на это глаза. Но если месяц назад совесть заставила меня отказаться от моей должности, точно так же она приказывает мне сейчас встать в полный рост на защиту справедливости и закона.