...Имеются человеческие жертвы

Следствию удалось значительно продвинуться в своей работе, и поверьте, это не стандартная дежурная фраза, за которой сплошь и рядом ничего не стоит. Я хочу особо подчеркнуть, что наши успехи были бы невозможны без активной помощи жителей вашего замечательного города, мужчин и женщин, стариков и молодых и даже... бедных и богатых, — чуть улыбнулся Турецкий. — Могу доложить, что мы уже точно знаем, кто убил Владимира Русакова. Мы уже точно знаем, кто осуществил покушение в отношении вашего покорного слуги. И мы даже знаем, кто все это спланировал и организовал. Я понимаю, что сейчас меня видят и слышат не только представители, так сказать, мирного населения, но и преступные элементы, для которых мое сообщение может оказаться очень неприятным. Ну что же? В отличие от них, привыкших действовать украдкой, исподтишка, я говорю открыто: да, мы знаем, кто за всем этим стоит, и даже знаем этих людей по именам. И так же прямо предупреждаю: вы изобличены, вы у нас на крючке и нам осталось только подтянуть вас поближе к берегу и подсечь. Я не шучу и не блефую. И те, к кому я обращаюсь, в скором времени смогут в этом убедиться. Я думаю, город будет потрясен, когда откроются эти имена. Для завершения операции и изоляции этих лиц осталось совсем немного. Нам нужны только последние детали, чтобы мышеловка захлопнулась. Надеюсь, что больше ничего экстраординарного не произойдет и я буду, как обещал, периодически информировать вас о дальнейших событиях.

74

Этот захватывающий телесюжет сам Турецкий смотрел, раскинувшись на тахте в одном из своих убежищ, причем в отличие от всех остальных основное его внимание было направлено не на содержательную сторону, а на чисто техническую. Наверное, ни один инспектор по качеству изображения не был так въедлив в оценке выдаваемой в эфир «картинки» .

Придирчивость объяснялась просто: это обращение и его выход в эфир в прайм-тайме были задействованы и вписаны важным элементом в проводимую операцию. Никто, кроме ее участников, не должен был заподозрить, что выступление идет не в прямом эфире, а записано заранее.

Об этом были строжайше предупреждены все причастные к этой ответственной фальсификации сотрудники телевидения. Да и привлечено их было не более десяти человек, причем даже выпускающий редактор и режиссер в аппаратной не знали, откуда поступает сигнал — прямо с камеры или с видеомагнитофона.

Было продумано все, решительно все, использована самая лучшая японская техника, а также американская бетакамовская кассета рекордного качества, и Турецкий остался доволен: тут бы и правда комар носа не подточил. Иллюзия получилась полная.

— Не подкопаться! — резюмировал Грязнов. — Ни в жисть!

Он сидел рядом с Турецким и задумчиво покуривал, размышляя, как бы поаккуратней вывести Дениса из этой затянувшейся смертельной импровизации.

А через два часа к ним приехал Коренев, и не надо было быть великим физиономистом, чтобы прочитать на его лице скрытое торжество и нечто такое, чем ему хотелось как можно скорее поделиться.

—  Ого! Кажется, лед тронулся, — заметил Турецкий. — Ну давайте выкладывайте, что у вас там! Душа горит!

Коренев достал из кармана черную коробочку диктофона и с видом фокусника, готового поразить почтеннейшую публику, нажал кнопочку. И тут же остановил, предварив таким комментарием:

—  Запись прослушки нашего друга Геннадия. Разговор велся из машины по сотовому телефону, установить собеседника пока не удалось. Ну вот, слушайте!

Клемешев. ...Я так и знал, что он выплывет. Не уверен даже, правда ли его таскали в Москву. Может, и ранения никакого не было.