Имена

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Рыжий. – Да. Только земные спецслужбы даже в подметки не годятся райской службе, у которой из всех атрибутов контрразведки имеется только факс!

– И как вами зовется хозяин этих мест?

– Балансодержатель.

– ?!

– У кого на балансе содержание поселка? У него. Вот и все. Мы здесь не мудрствуем лукаво. Имя ли всуе, название – один очкас. Лучше не экспериментировать.

– Кстати, а почему я Довбеня с утра не видел? – спросил Генка.

И Рыжий с Грузином рассказали.

Оказалось – Довбень занимает положение, подобное положению Рыжего. Но если последний был работником, обслуживающим трансформатор, Довбеня закрепили за водокачкой, которая находилась за глюкальным заводом. Им обоим не нужно было появляться по утрам перед мэрией, и сегодня Рыжий заглянул туда только потому, что шел навестить Бублика, а площадь располагалась по пути.

Довбеню от роду было двадцать шесть лет и появился он здесь за год до Рыжего. Большего хулигана и пакостника в поселке не существовало, но все ему сходило с рук. Это было связано с его редкой пронырливостью и умением организовать вокруг себя круг людей, согласных ради него отправиться куда угодно – хоть в огонь, хоть в воду.

А звали его Святозавром. Нет, не Светозаром, а именно Святозавром. То ли родители его были неграмотны, то ли паспортист оказался чересчур веселым человеком; а может, совпали оба фактора, но Святозавр Довбень пошел по жизни пружинящим от бодрости шагом и теперь отзывался только на фамилию.

Банда его насчитывала около двадцати парней и девушек, и все они были реально опасны, так как по одному нигде не ходили.

– Погоди, – непонимающе сказал Генка. – Но ведь драки здесь запрещены. Ведь за такие проступки можно отправиться на фестиваль!

– И отправляются, – ответил Рыжий. – Но только не он. Или вину на себя берут, или Очкасов спускает их проделки сквозь пальцы.

– И как же вы живете? Боитесь его и обходите стороной?

– Нет, – усмехнулся Денис. – С нами у него договор. Он нас не трогает. После того как он Бублика с Андрюхой в космос запустил, у нас война была.

– Чего-чего? – не поверил Генка. – Так я не один таким дураком оказался?

– Ты же сам заметил, что здесь сплошь идиоты собрались, – сказал Грузин. – Чем мы тебя хуже или лучше?

– И что, вы по-очереди…

– Нет. Довбень показал нам сухой лист конопли. Потом выяснилось, что он его вырезал из кленового листа и высушил. Короче, этот козел нас так охмурил, что мы полезли по кабелю гуськом. Сначала Бублик, а сразу за ним и я.

Генка, остановившись, принялся смеяться. Поскольку смех заразителен, Рыжий тут же поддержал его, а следом присоединился и Андрюха. Люди, обходя смеющуюся троицу, застывшую посреди дороги, недоуменно косились, но не препятствовали свободному изъявлению чувств.

Отсмеявшись, троица двинулась дальше.

– Сначала мы втроем попытались набить Довбеню рожу, – рассказывал Рыжий. – Набили нам, потому что их было много. Мало того – мы заработали по предупреждению каждый, поскольку явились организаторами мордобоя. Тогда я сходил к Инессе Андрисовне и попросил записать нас в вечерний патруль на всю неделю. Здесь есть правило – патрульный неприкосновенен. И мы устроили охоту за шайкой. Следили за Довбенем, куда бы он ни пошел, и реагировали на любое хулиганство. Это ему надоело, и он заключил с нами устный договор. Теперь Довбень нас не трогает.

– А чем они вообще занимаются? – спросил Генка.

– Ну что здесь может делать молодежь? На танцы они не ходят, так как музыка им не нравится. Книг не читают. В клубе, кстати, есть библиотека. Просто безобразничают. Вон, недавно Довбеню пришла в голову мысль разнообразить пищевой рацион. Для этого он решил наловить пиявок, с целью пожарить их. Поймали они Петлюру с Радием и загнали в реку, чтобы последние выступили в роли живцов. И так несколько раз. Их поймала Собачкина, будучи в патруле. Естественно, Довбень перевел стрелки на своих бандитов. На следующий день все стулья в клубе оказались вымазаны дерьмом. Собачкина, бедная, плакала, отмывая. Она заведует клубом. Добровольно и в личное время. Теперь даже Собачкина старается не трогать эту банду.

Они подошли к перекрестку, от которого вправо уходила асфальтовая дорожка.

– Ну, мне сюда, – сказал Рыжий. – После работы встретимся.

– Мы тоже зайдем к Бублику, – кивнул головой Грузин. – В два часа.

Денис свернул на дорожку, а Генка с Андрюхой пошли прямо.

*

Завод оказался огромным кирпичным сараем, схожим со складом, в котором Генка получил картошку. Никакого забора вокруг не было. В роли ограждения выступали кучи металлолома, наваленные по периметру здания. Из куч торчали трубки, швеллеры, уголки и прочая железная мелочевка.

Люди заходили в сарай и растворялись в нем. В основном, мужчины. Женщин было мало и, как впоследствии узнал Генка, занимались они только уборкой и другими, не связанными с металлом делами.

Перед входом образовалась небольшая очередь. Там стоял дед Макарыч и, сверяясь с блокнотом, говорил каждому входящему, что тому предстоит делать.

Выглядело это следующим образом: