Именем человечества

Больше они не проронили ни слова. Но на полпути к аэродрому, где дорога ныряла в небольшой овраг, Чалый вдруг остановился и крепко ухватил охотника за плечо:

– Стой. Хватит играть в прятки, старый хрыч! Давай твою сумку – и марш обратно, если жить хочешь.

– Ты чего это? – дернулся Степан в сторону.

– Ну-ну, без шалостей! – в руке Чалого блеснул револьвер.

Он сорвал с плеча старика сумку и запустил туда свободную руку, потом вытряхнул содержимое прямо на землю:

– Так вот ты как! Решил обвести меня вокруг пальца! __ Чалый приставил револьвер к груди охотника, – Сейчас же веди меня в свою берлогу и выкладывай все, что оставил тебе Колесников. И не вздумай вильнуть в сторону или крикнуть. Мигом укокошу!

Силкин опустился на корягу, с ненавистью глянул в глаза Чалому:

– Никуда я с тобой не пойду. И вещей Максимовы тебе не видать как своих ушей. А пушки твоей не боюсь, пожил я на этом свете. Тьфу на тебя, ирод поганый!

– Ах так! – Чалый поднес револьвер к его виску. Потом медленно отвел руку, спрятал оружие в карман:

– Ладно, пошутил я, старик, – он сел рядом с Силкиым, раскрыл пачку сигарет. – Кури!

Силкин бросил на него презрительный взгляд.

– Он что, родственник тебе, этот Колесников? – спросил через минуту Чалый.

– А тебе что?

– Да ничего. Больно уж ты за него стараешься. А пиджачишко-то у тебя, смотрю, совсем расползся.

– Ничо, мне не женихаться, – коротко бросил Силкин.

– Женихаться не женихаться, а не век тебе с ружьем ходить. Сляжешь – некому будет воды подать.

– Ты это к чему?

– А к тому, что о себе подумать пора, о своей старости.

– От старости не спрячешься.

– Ясно, не спрячешься. А обеспечить себе сносную жизнь на старости лет надо. И я мог бы помочь тебе в этом. Видал? – Чалый вынул тугую пачку сторублевок. – Бери вот. Тут десять тысяч. Ты таких денег отродясь в руках не держал. И за все это – барахло Колесникова.

– Ты что, купить меня хочешь?!

– Да брось ты, дядя Степан! В твои ли годы бросаться громкими фразами. Купить, продать... Жить-то тебе осталось!..

– Сколь смогу, столь и проживу. А Иудой не был и не буду.

– Ну вот еще – Иудой! Я же не на убийство тебя подбиваю. Или, думаешь, последнего добра хочу Колесникова лишить? Не беспокойся, он себе еще не один такой кругляшок достанет. А мне он во как нужен! – Чалый полоснул себя ладонью по горлу. – Скажу тебе прямо, старик: не доставлю я этот диск кому надо – не жить мне на свете.

– Та-ак... Ты, значит, шкуру свою спасаешь, а мне из-за этого подлецом стать?

– Да кто узнает, дядя Степан! Скажешь Колесникову: стянули, мол, диск. Украли и все тут! А денежки твой.

Вспомнишь еще меня на старости лет. Добром помянешь. :На, держи на здоровье! –он сунул пачку Силкину в карман.

Тот сразу вскочил:

– Какая же ты гнида поганая! На какую пакость старика подбиваешь! Продать друга, который мне все равно что сын родной. И как у тебя язык поворачивается предлагать такое? А деньги твои... Подавись ими, ирод окаянный! – Силкин выхватил пачку из кармана и швырнул ее Чалому в лицо.

– Ну, хорошо! – Чалый снова выхватил револьвер. Лицо его побагровело, руки тряслись. – В последний раз спрашиваю: отдашь диск?!

Силкин только отвернулся.

– Так получай же, чучело лесное! – он стукнул охотника рукояткой револьвера по голове и, оттащив его об мякшее тело подальше от дороги, быстро зашагал обратно в Вормалей,

Нужно было перетряхнуть всю избу Силкина, прежде чем соседи хватятся.

От четвертого – первому

Рекомендательное письмо в институт получено. Завтра Учительница покидает Кисловодск. Дальнейшее наблюдение за Кандидатом поручаю Толкачу. Связь с Учительницей организую через него же, используя проводников кисловодских поездов. Жду дальнейших указаний.

Четвертому от первого

Продолжайте наблюдение за Кандидатом. Проследите, чтобы он не попытался дезавуировать свое рекомендательное письмо. Воспрепятствуйте этому всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами. Выясните, не ведет ли он почтовой переписки с сибирскими селениями Вормалей и Отрадное. По возможности установите, не упоминаются ли названия этих пунктов в его переписке с институтом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

– Как ты раскопал такой клад? Я имею в виду Тропинину, – сказал Дмитрий, когда они вернулись с воскресной прогулки в горы. – Видел я и прежде и умных, и красивых. И почти всегда одно исключало другое. Но чтоб так вот: и ум, и красота, и женственность в одном человеке...

– Да, это большая редкость, Дима. А как я ее «раскопал»... Так это не я, а она меня «раскопала». Ты думаешь, год назад я смог бы подняться на такую вершину, на какую она нас сегодня водила? Да я с трудом поднимался в свой кабинет, на четвертый этаж. И вот однажды.., – И Зорин рассказал о своем чудесном исцелении.

– Постой, постой! Ты говоришь, «какой-то другой радиоактивный элемент»? – не дал ему договорить Дмитрий,

– Так она сказала.

– Но что за элемент?

– А это уж по твоей части.

– Потому и спрашиваю, что это по моей части. Ведь радиоактивных элементов всего-то... Вспомни, она еще что-нибудь говорила об этом веществе?