Именем человечества

– Дмитрий Андреевич! – зазвучало в трубке. – Это Саакян. Как отдыхается, дорогой?

– Спасибо, хорошо.

– А я вот почему побеспокоил. Сегодня утром пришла ко мне некая Алла Федоровна Нестеренко с твоим письмом. Ты слышишь меня?

– Да, – постарался Дмитрий унять дрожь в голосе.

– Ну, в общем, девушка она, как будто, ничего. Мне понравилась. И документы у нее вроде в порядке. Ноты хорошо ее знаешь?

– Конечно, раз написал. И потом, Рубен Саакович, должность лаборантки,..

– Да понимаешь, дорогой, должности лаборантки у меня нет. Но открылась вакансия младшего научного сотрудника. Как думаешь, сможет она ее занять?

– Почему не сможет? Кончила физфак. С отличием. Вела физику в школе. Подучится у нас...

– Я тоже так думаю. Девушка развитая. Ну и... есть на что посмотреть. А, дорогой? – в трубке послышался смех.

У Дмитрия отлегло от сердца:

– Нет, серьезно, Рубен Саакович, не боги горшки обжигают.

– Конечно, конечно. Прости, что побеспокоил. Но лучше, как говорится, семь раз отмерить... Вдруг, думаю, не ты письмо написал. Счастливо отдыхать!

– Спасибо, – Дмитрий вытер пот с лица, несмело глянул на отца: – Ив отпуске не дают покоя.

– Постой, Дима. О ком это шла речь? Я почти все слышал.

– Да тут сб одной...

– Той девушке-физичке, с которой ты познакомился в день приезда?

– Ну да.

– Но разве ты действительно так хорошо ее знаешь?

– Не то чтобы очень хорошо, но... Что тут особенного?

– А то, что институт твой занимается довольно деликатными делами, Дима, и рекомендовать туда случайных знакомых... Кстати, она давно здесь живет? Одна, с родителями?

– Как тебе сказать... Живет с братом, Виктором. А давно или нет... Не знаю.

– Ох, Димка, Димка! Хоть ты и кандидат наук, а ума у тебя... Ты уж позволь мне навести справки об этой Алле Федоровне Нестеренко?

– Как знаешь.., Вот ее адрес, запиши. Только зря все это...

4

– Ну вот, сын, – сказал Зорин, бросая портфель на стол, – невеселые у меня новости. Никакие Алла и Виктор Нестеренко в том доме, где ты бывал, не жили и не живут. Квартира эта принадлежит совсем другим людям, которые действительно сдавали ее на месяц какой-то молодой паре, сдавали без прописки, сами не знают кому. Теперь там поселились другие отдыхающие, а Алла твоя...

– Вот черт! – закусил губу Дмитрий. – Неужели они обвели меня вокруг пальца, чтоб только протащить эту Аллу к нам, в лабораторию? Ну, хорошо! Я ей покажу институт! Что же мне сейчас делать?

– Бери трубку и звони профессору.

– Нет, это не телефонный разговор, папа. Разве по телефону такое объяснишь? Я напишу ему. Завтра же все напишу. Вот только... Слушай, папа, Тропинина случайно в отпуск не собирается?

– Нет, какой сейчас отпуск в разгар сезона,

– Лучше, если бы она уехала куда-нибудь..,

– Ну, так нельзя, Дима. Я понимаю твое состояние. И все-таки...

– Ничего ты не понимаешь, папка! Если бы ты знал, как все перепуталось! – в отчаянии воскликнул Дмитрий. –? Ведь если эта Алла... Если она вернется, то Тропинина... То все пойдет к черту!

– О чем ты говоришь?

– Я сам не знаю, что говорю. Пойду, пройдусь, обдумаю все как следует. А завтра напишу Саакяну.

– Но объясни мне толком...

– Завтра, все завтра! –Дмитрий схватил пиджак и выскочил за дверь.

Зорин понял, что надо ждать беды.

– Что же делать? Что делать?! –твердил без конца Дмитрий, минуя одну улицу за другой.

Саакяну написать, конечно, надо. Обязательно надо.| Мало ли кем может оказаться эта Алла. А дальше? Дальше она вернется в Кисловодск и тогда... Страшно подумать, что она по злобе может сделать Тропининой.

Значит, пойти заявить в милицию? Но что сказать там? Что одна женщина может из-за него, дурака, вцепиться в волосы другой? Да над ним посмеются – и больше ничего. Тогда что же, снова позвонить Тропининой, рассказать ей все? Увидеть на ее лице презрение, навсегда остаться в ее глазах гаденьким прохвостом? Нет, на это у него просто не хватит сил. Так что же делать?

И вдруг... Впрочем, этого следовало ожидать. – Здравствуй, Дима. – Виктор вырос словно из-под зе мли, обжег ослепительной улыбкой. – Спасибо тебе, Дима, за сестру. Она только что звонила. Все у нее, как будто, устраивается. Только слушай, Дима, кто это все ходит и разнюхивает про нас? Мне это не нравится, честное слово! Да и было бы что разнюхивать! Да, мы не прописаны в этом городе. Так разве здесь легко прописаться иногородним? А мне, с моим здоровьем, нельзя жить нигде, кроме Кисловодска. Ты сам видел, что со мной бывает. Вот и перебираюсь с квартиры на квартиру, как американский безработный. Так что, меня за это сажать? И сестре не давать ходу? А ведь боюсь, тебя науськают эти ищейки нафискалить в институт, и ты по слабости характера пойдешь у них на поводу. Плохо будет тогда, Дима. Аллочка вернется, и Тропининой придется поступиться не одной прической; Да и с отцом твоим может случиться несчастье. Большое несчастье, Дима. Очень уж сердита на него Алла. А ты, видно, не знаешь еще моей сестры. Скажу тебе по секрету, я сам боюсь ее. Так что не будь слабохарактерным. До свидания, Дима.