Именем Революции или Брудущим в назидание

Подпрапорщик Дуля лежал в гробу, по самую грудь засыпанный искусственными цветами, неаккуратно вырезанными из разноцветной бумаги. Казалось, что что-то невидимое сковывало все его тело так, что подпрапорщик не мог пошевелиться. Вокруг гроба ходил, размахивая дымящимся кадилом, старый поп Хеорась Гапондяев, известный по дореволюционной подпольной работе как провокатор Крокодил Гера. Поговаривали, что поп Гапондяев был двойным, а то и тройным агентом. Хеорась Гапондяев и вправду подрабатывал на пол ставки в ВЧК, имея звание старшего подполковника НКВД, а также в звании оберпопенфюрера СС был осведомителем и тайным агентом VI управления РСХА, занимавшегося в Третьем Рейхе разведдеятельностью в странах Восточной Европы, наиболее восточной и наименее европейской из которых была совсем ещё молодая и несмышленая Страна Советов.

Поп Гапондяев, путаясь в полах своей длинной рясы с глубоким декольте, сгибаясь под тяжестью златой звезды (которая хоть и висела на толстенной поповской шее на не менее толстенной золотой цепи, однако, в силу весьма упитанного телосложения Хеорася Гапондяева, возлежала на необъятном поповском пузе, подобно огромному осетру, упокоившемуся в жаренном виде на аэродромоподобнейшем обеденном столе в скромной монастырской трапезной), ходил вокруг гроба, в котором в совершенно неудобной позе лежал несчастный подпрапорщик Дуля. Поп Хеорась, как маятником Фидо, размахивал кадилом и монотонно-уныло напевал молитву из 87 тома Собрания Сочинений Ленина.

— Ленин наш, иже еси в Мавзолеси!.. Да святится имя твое!.. Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жив! Смертию смерть поправ!.. — гундосил поп Гапондяев, вдыхая канабисный дым, источаемый кадилом. — Ленин вокресе, воистину воскресе! Харе Ленин, харе рама, Ленин, Ленин, харе, харе… Ленин акбар! Янар игалиц! — И, помолчав, добавил: — Саллялаху аляихи ва салям! In nomine Lenin et Stalin et Spiritus Sancti, blya… Амен!..

С этими словами поп поставил на пол кадило и зажег свечи под иконами Санта-Ленина и благодатной девы Марии Ленинородицы, от чего воздух в помещении, и без того преисполненный дурманящим дымом канабиса, наполнился новыми, пьянящими голову, запахами. Подпрапорщик Дуля закашлялся, не в силах более переносить сей великолепный тошнотворный смрад, и, проблевавшись, вырубился…

***

На следующее утро Бур Заборски, главный оракул и магистр Биохимического института Наркомздрава, проник в главный некрополь Советского государства и пролетарскую святыню, то бишь, в склеп Мавзолея — ступенчатой пирамиды, чтобы подлить немного бактериоцидака в саркофаг, в котором покоились красные мощи верховного жреца революции — сиятельная мумия апостола коммунизма Ильича Ленина, и обнаружил, что…. Ленин в гробу перевернулся!.. Бур чуть не сделался заикой, слегка поседев и обделавшись. Но, как человек далеко неглупый, он решил об этом никому не заикаться, потому как мог лишиться не только всего, что он нажил непосильным трудом, но и того, чем он дорожил больше всего на свете — своей жизни. Бур Заборски, действуя, как заведенный, кое-как вернул вождю прежнее положение и, подлив бактериоцидака, удалился.

***

Анка проснулась утром от громкого стука в дверь. Забыв, спросонья, запихнуть свое красивое, точенное тело в халат, Анка открыла дверь в чем спала — на ней были алого цвета трусики и лифчик, выкроенные из полкового знамени. В таком виде и увидел Анку Маршал Обороны товарищ Сечка, который стоял за дверью. От неожиданности товарищу Сечке показалось, что это ему снится, или уже когда-то приснилось. Командарм, которому из-за фингала пришлось отказаться от поездки в солнечную Смонголию, забыв, что пришел вытребовать у Анки прощение за позавчерашнее своё безобразное поведение, жадно созерцал её. Но маршал тут же вспомнил, что позавчера и видел её в таком же виде, оглянулся по сторонам и быстро зашел внутрь, поспешно заперев за собой дверь.

— А ведь хороша, чертовка! Нечего сказать — хороша! — думал Командарм, поглаживая свой фингал и разглядывая со спины пошедшую варить утренний кофе Анку. Так, уж, получилось, что изображенный на знамени полка вождь мирового пролетариата товарищ Ленин, при раскройке знамени и пошива из него дамских нарядных трусов, оказался как раз меж полушарий попы Анки, отчего, казалось, глумливо подмигивал левым глазом, в то время, когда Анкины архиаппетитные ягодицы двигались при ходьбе, как жернова, перемалывая оторопелый дух Сечки. Не в силах оторвать взгляд от такого зрелища, Командарм Сечка боялся поднять глаза, чтобы не встретиться взглядом с Анкиной грудью, ежель она повернётся, устрашаясь, что из него одновременно потекут слёзы, сопли и слюни.

— Ты это… Спасибо… — не глядя, приняв из рук Анки кружку свежесваренного по-турецки кофе, сказал, с явной завистью в голосе, товарищ Сечка. — Говорят, к тебе ослик Гном по вечерам ходит? А ещё говорят, что он как раз Петьку последним видел. А что это Гном к тебе по вечерам зачастил? Ты что — с ослом… того, в смысле?..