Именем Революции или Брудущим в назидание

— Стоп! — не дал договорить Ёберии товарищ Коба. — Я ещё не простил тебе Лакобу бедного, которого отравил подлым образом.

— Да, конечно, но ведь по вашему прррр… То есть, для вас!.. Только для вас…

— Ладно, мало ли с кем я и когда… Я не только с тобой… — молвил Коба, топорща рыжие усы. — И не только в Гражданскую… Но болтать об этом не следует — язык до виселицы доведет! Усек?..

— Усек… Усек… — торопливо затараторил трижды комиссар госбезопасности.

— Ну, вернемся к Хеорасю Гапондяеву… Кстати, мы с ним в Тифлисской семинарии вместе учились — как тесен мир! Надо бы проредить… Так что там Хеорась?..

— Окружен верными мне войсками НКВД в Свято-Свинежском замке. Занимается магией и колдовством, чтобы вызвать демонического зверя, который и вытащит из ада дух Ленина. Для этого Хеорась с подручными похитил и готовится принести в жертву похищенных из кавполка Василия Ивановича, Петьку и подпрапорщика Дулю. Но ситуация под контролем! Обезвредить и ликвидировать бандита Гапондяева откомандирован тайный лейтенант НКВД художник-арьергардист Борис Оглоблин.

— Хорошо, Павло, держи меня в курсе. А что с проституткой Троцким?

— Он сейчас как раз на своем смексиканском бронепоезде на полустанке Пупышкино под Своясями стоит. Отмыл деньжат через спанамские офшоры, контра!

— Да уж… Вот точно, Павло, тебе говорю — не хватает меня на этих офшорников! Но доберусь и до них! А Троцкого ты… Того… В общем, сам понял, не маленький…

— Так точно, батоно Коба! Будет сделано, Вождь ты мой любимый!

Трижды комиссар государственной безопасности товарищ Ёберия, кланяясь в пояс через шаг, попятился задом прочь из кабинета Хозяина, а затем поспешил в свой кабинет на Лумумбянку — так в народе прозывали здание НКВД, находившееся на площади имени Патриса Лумумбы — этого отважного сяфриканского революционера и пламенного борца против гидры мирового апартеида.

***

Приблизилась полночь. В тот момент, когда старший сержант Чорний встал, чтобы произнести тост, вдруг мигнула странная вспышка, и все вокруг исчезло — исчез кавполк, исчезли соведерники, исчез недоеденный хряк, исчезли стол и стулья, отчего Геннасе Даков грохнулся задом наземь. На лесной поляне стояли совершенно трезвые, но до глубины души пораженные произошедшим, Артемий и Геннасе, кроме которых остался лишь спящий крепким пьяным сном Маршал Обороны Сечка. И было отчего прийти в подобное великое замешательство: не оставив от себя ни кусочка, кавполк, или то, что было очень похоже на кавполк, в одночасье испарилось без следа. Исчезло все — люди, дома, животные… Как будто вот она — жизнь, только что была, мелькнула ничтожная секунда и ничего уже нет. Артемий и Геннасе долго стояли, не в силах произнести ни слова. Наконец, старший сержант Чорний вышел из оцепенения, растолкал Маршала Обороны Сечку, который не понимая, где находится, крутил частью тела, которую в данный момент тяжело было называть головой.

— Всё есть тлен! — вздохнув, сказал Геннасе, но через мгновенье, придя в себя, деловито достал из планшета топографическую карту и, сделав предварительные измерения по ночному небесному светилу, нанес на карту предполагаемое место нахождения столь странного объекта.

Когда последние штрихи были нанесены на карту, Геннасе ткнул в нее пальцем, а затем ловко свернул и засунул обратно в планшет. Наши герои поспешили в настоящий кавполк. На месте же фантома не осталось ничего, что могло бы напомнить о том, что только что тут была весьма немаленькая войсковая часть. Лишь легкий, едва уловимый запах жаренного хряка витал в воздухе, точно шлейф невидимой лесной феи.

***

Маньчжу-Гойский император омега-самец Пу И сошел сума и, осерчав злобно, начал брить себе груди, рассчитывая, что у него на оных вырастет настоящая, мужицкая шерсть, и он сойдет за альфа-самца. И он так усердно придавал своей бесцветной особе грозный вид, расплевываясь во все стороны, махал томагавком и нахально шевелил кричалкой, извергая несусветные блудословия, так славно, лжесвидетельствуя, дулся, что однажды он совсем лопнул, измызгав всю Великую Скитайградскую стену своими императорскими внутренностями. Однако, это происшествие никакого отношения к нашему повествованию не имеет, и мы не будем больше упоминать о нем… Никогда…

ГЛАВА 9

«Кто не курит и не пьет — тот в бюджет не додает!»

Се Дук Сен.

В назначенное время в анкином вагончике в очередной раз собрался Оперативный Штаб. Но не было самой Анки, не было старшего сержанта Артемия Чорниго, не было товарища Геннасе Дакова… Присутствовал в единственном числе комиссар кавполка Ф. У. Рманов. Он сидел и в нетерпении стружил и без того отточенный карандаш. Наконец, он услышал условный сигнал и, вскочив, открыл дверь. За дверью оказались Чио Чаво Саня и Пян Се. Скорейские товарищи забежали в вагончик, и прямо с порога запыхавшийся товарися Чаво Саня сказал:

— Гнома сбезала из каземата ВЦКа!

— Да, сбезала. — подтвердила товарисика Пян Се.

— Знаю, — сказал Рманов.

— Тя? — одновременно удивились Чаво Саня и Пен Се.