Именем Революции или Брудущим в назидание

— Ни Оглоблин, ни Анка в части не наблюдаются! — с готовностью доложил Шигорецский.

— Так… — сказал встревоженный Рманов. — Неужели и их тоже стрындили?

— Если их стрындили, то они будут там же, где и остальные, — вразумил Рманова Гном.

***

Маршал (впрочем, он совершенно не помнил того, что он маршал) З. А. Бубённый сидел за столом и хлебал деревянной ложкой кислые щи со сметанкой, поглядывая на висящий на некрашеной стене портрет сына Петьки. Тоска щемила сердце маршала — совсем непонятная тоска. Вскоре скрипнула дверь, и в хату вошла его жинка Дульсинея Тамбовская.

— Слышь, старая, — позвал жену маршал. — А у нас самогонка есть?

Дуся молча поставила перед мужем бутыль мутной жидкости, заткнутую скрученной газетой «Истинная Правда». Бубенный налил стакан и, сморщившись, понюхал:

— Фу, гадость какая! Опять из патоки….

— А хоть и из патоки… — недовольно отозвалась Дуся. — Неча морду кривить — пей чо дают! Мы вот пьем — и ни чо!.. Чай, не бары мы!.. А буржуйских мортелей да хеннисёв у нас отродясь не было!.. Кстати, бабы на базаре талдычат, что грядет скоро зверь сатанинский устраивать ад на земле. Но зверя, говорят, победит Номг, который свергнет дьявола в геенну огненную. А еще говорят, что под именем Номг скрывается какое-то не то Гномно, не то Гомно!

— Дура старая! — рассмеялся Бубённый, давясь паточной самогонкой. — Ты бы еще сказала — эльфы спасут! Александра Сергеевича Толкиена что ли обчиталась на ночь глядя?

— Сам ты дурак, простофиля, ты неверующий! — беззлобно ответила Дуся. — Гномно — ото ослик из кавполка, но не из второго эскадрона, как Ньютон — это жеребец там такой, а с продуктового склада. Дурак ты старый!

— Не Гномно, а Гном, — поправил Дусю Бубённый.

— А ты откудово знаешь? — поинтересовалась настороженно любопытная Дуся.

— Не знаю, но знаю, хотя не знаю, откуда знаю, — запутался совсем Бубённый.

«Ослик Гном… кавполк… боец Петька… ослик Гном… Ослик Гном…» — пронеслись мысли в его голове. Он силился что-то припомнить, но не знал сам — что именно он хотел вспомнить.

В этот момент за окном послышалось бабье завывание. Дуся глянула в засиженное мухами окно — к их с Бубённым дому, причитая, бежала почтальонка Нюрка. Говорят, у Нюрки мужик пропал — толи НКВД заарестовало, толи на войне пропал. Он у нее в летчиках служил… Ванькой звали… Нюрка его всю жизнь ждет — ни с кем не ни-ни… Даже писатель какой-то — Войтоватый его фамилия, как говорят — написал про ее мужа Ваньку целую книгу, да послал к Малахаеву на душещипательное вече «Жди меня, и я вернуся».

Нюрка вбежала в хату, причитая дурным визгливым голосом на все село:

— Ой, бабоньки!.. Ой, чо ж это деется!.. Пропал соколик!.. Пропал, как пить дать!..

Дуся огрела Нюрку мокрым полотенцем по лицу, отчего та чуток успокоилась. Немного отдышавшись и отпив несколько глотков из горла бутылки с паточным самогоном, Нюрка протянула Дусе телефонограмму, что добиралась до их забытого богом села целых три недели. Данной телефонограммой из части, где служил Дунькин сын, сообщали, что боец Петька пропал без вести, выполняя свой воинский долг. Подписана телефонограмма комиссаром Ф. У. Рмановым.

— Слышь, старый! — сказала Бубённому Нюрка. — Чо расселся? Допивай и собирайся давай!

— Куда это ему собираться? — испуганно заговорила Дуся, которая, ну, никак не хотела, чтобы Бубённый вспомнил про свое маршальство и покинул ее.

— Куда, куда… — продолжала Нюрка. — Ему в кавполк надо ехать! Сына искать! Родной же сын Петька пропал! До самого Командарма и Маршала Обороны товарища Сечки пусть дойдет, если потребуется!

— Ослик Гном… кавполк… боец Петька… ослик Гном… Комиссар Ф. У. Рманов… Ослик Гном… Командарм Сечка… — продолжал вспоминать Бубённый и вдруг все вспомнил.

— Ааааааааааа!! — вдруг диким голосом заорал уже опять маршал кавалерии З. А. Бубённый. — Коня! Коня мне! Коня! У меня сын пропал! Петька!..

С этими словами маршал сиганул в окно, разбив его вдребезги, и, как был — босой и в одних латаных штанах и белой майке — добежал до колхозной конюшни, где поймал первую попавшуюся ему лошадь. Вскочив верхом — без седла и уздечки — маршал так сжал шенкелями бока лошади (как и учили в Императорской школе унтеров-берейторов тренера под руководством самого Филлиса), что бедное животное, беспрекословно подчиняясь воле маршала, взяло с места в карьер, и вскоре маршал с лошадью исчезли за горизонтом, лишь дорожная пыль медленно оседала в лучах заходящего солнца.

— Да зёптвоямутер! Да что же это?.. а?.. — чуть не плача, выругалась Дуся, глядя вслед опять ускакавшего от нее мужа, и приняла из рук, так отчетливо понимавшей нелегкую бабью судьбу, Нюрки стакан мутного самогона.

Тфу, блин, из патоки…

***