Именем Революции или Брудущим в назидание

На трех концах пентаграммы стояли три каменных стола, представляющих из себя сложенные друг на друга старинные надгробные плиты, которые по его — Хеорася — приказу притащил со старого кладбища старший ефрейтор Петрило Клизмук. На четвертом конце пентаграммы была установлена обыкновенная тумбочка, так хорошо знакомая любому, кто когда-нибудь бывал дневальным. На тумбочке красовался большой гипсовый бюст Вождя Революции Ленина. На пятом конце пентаграммы стоял пюпитр, на котором лежал увесистый том «Капитала» Карла Смаркса, главы которого следовало читать вслух во время обряда жертвоприношения.

Клизмук отвёл Петьку и Делю в камеру, но около камеры он услышал трезвон колокольчика своего патрона, и просто загнав пленников в каземат, закрыл железную дверь и побежал на зов.

Как только лязгнули засовы запираемой двери, Анка, еле высвободившаяся из объятий Василия Ивановича, шепнула:

— Петя, это ты?

— Анка? — чуть было не закричал Петька и ринулся вперёд, но только нащупал в темноте Василия Ивановича.

Тем временем, Хеорась проверил свою ритуальную красную рясу, златую звезду на златой цепи и, убедившись, что все приготовления в порядке, вытащил из кармана часы на цепочке — до свершения ритуала оставалось еще четыре часа. Значит, можно было пойти перекусить. Хеорась, представляя себя весьма знатным барином, с надменным видом позвонил в колокольчик и приказал, через минуту прибежавшему на зов, Клизмуку приготовить шашлык, после чего отправился в отхожее место справить нужду, дабы освободить место для предстоящей трапезы.

***

В этот момент поисково-спасательная компания пробралась в шахту древнеримской канализации и начала двигаться по следам свежего налета дерьма. Через некоторое время следы дерьма раздвоились — канализация разделилась на два рукава. Ослик Гном, обладавший не только разумом, достойным восхищения, но и совершенным обонянием, присущим представителям собачьих, чья кровь, как мы помним, так же текла в жилах ослика, принюхался и сказал:

— Налево пойдешь — голову потеряешь, направо пойдешь — друга обретешь.

— Яснее можешь? — потребовал Командарм Сечка.

Гном ещё раз понюхал потоки дерьма и сказал:

— Слева, судя по запаху, идет поток помета Хеорася и ещё какого-то субъекта. Кажись, Клизмук… Справа чую дерьмо Дули, Петьки и Василия Ивановича.

— А дерьмо Анки не чувствуешь? — спросил комиссар Рманов. — А то вдруг она тоже тут взаперти сидит…

— Нет, — категорически твердо ответил Гном.

— Какая жалость, — разочарованно сказал Ф. У. Рманов.

— Ладно, — сказал Гном, — дальше я не пойду. У вас хоть сапоги есть, а мне каково по дерьму голыми копытами идти? Нет уж — увольте. Направление уже знаете — не собьетесь.

С этими словами ослик Гном развернулся и порысил на выход. Остальные, снова взвалив на плечи мертвецки пьяных дублей, повернули по следу дерьма своих друзей, и уже через дюжину шагов перед ними выросла темная фигура — это был художник Оглоблин собственной персоной.

— Давненько вас жду… — невозмутимо сказал Оглоблин. — Анка тоже тут — она у Василия Ивановича. Времени у нас нет, поэтому объясняться будем потом, а сейчас — за мной!

Оглоблин повернулся и уверенно зашлепал по дерьму.

***

Солнцеподобный советский фараон Коба сидел за столом в своем хремлевском кабинете, курил трубку и размышлял о том, как бы ему свернуть шею этой подколодной змее Ёберии. До него тоже были товарищи… эээ… как их там?.. А!.. Ягодица и Ёжиков… Коба немало сделал, во имя Революции, грязных делишек руками этих упырей, которые, впрочем, и сами были готовы ради Кобы идти на любые подлости и преступления. Историю ведь чистыми руками не делают, стадо надо сплотить, надо его вести. Но использованные кондомы, как известно, подлежат утилизации. Что же… Видать, и Ёберина очередь пришла быть использованным средством контрацепции — это уже настолько очевидно, что сам Ёберия должен это понимать. А он и понимает — хитер, подлец, ох, как хитер!

Коба выкинул в форточку окурок трубки и плесканул в солдатскую кружку грамм двести сярмянского коньяка «Ара-Рот». Коба весьма полюбливал этот превосходный напиток, но, блин, этот назойливый поц Винстон Черхолл каждый день звонит из Клондона по линии межправительственной связи и просит прислать пару бутылочек. Совсем оборзел!.. Да и агенты VI управления РСХА явно засекли повышенный трафик связи и теперь голову ломают о причинах повышенной частоты переговоров между Клондоном и Хремлем. Так и до войны недалеко…

Коба отпил из кружки и, закурив новую трубку, продолжил тяжкие раздумья. Что Ёберия подлец и негодяй — это и ослу понятно. Ослу?.. Ну, да… Сетх же не раз на это намекал. Впрочем, одно грязное дельце Ёберия должен для Кобы доделать — убрать эту политическую проститутку Троцкого. А вот потом можно и самого Ёберию… А вот как, чтобы это было не так скучно и непохоже на прежние?..