Именем закона. Сборник № 2

— А просто это, — Матерый поднял на него больные, искренние глаза. — Это в первый раз: то в жар, то в озноб… Да и чего оставалось? Не я, так они…

— А почему бы и меня заодно не…

— Думал. — Матерый опустил голову. — Но не ты ко мне ведешь, а я к тебе… Несправедливо.

— Гляди, а жизнь-то… страшненькая штука… Быт то есть, — сказал Ярославцев. — Ну да все равно — спасибо. И тебе я благодарен. Не смалодушничал, не смылся а пришел и рассказал. Пусть страх тобою двигал, поддержки ты искал, совета, как глубже в ил зарыться, но все же… Совет, кстати, я тебе когда-то дал. В шутку, но ее ты, по-моему, воспринял всерьез… Как, стоит уже домик на морском берегу? — Хмыкнул.

— Не пахнет там морем, — отрезал Матерый.

— Хорошо. Значит, в тайге. Но, как бы там ни было, туда не спеши. Паниковать не стоит. Нам надо завершить массу дел.

— То есть, ты считаешь, не все еще…

— Погоди. — Хозяин встал, прошел в коридор, настороженно прислушался. — Тише, жена спит… Я считаю, в бега подаваться — рано. Худо-бедно, но превентивные меры всяк по-своему мы продумали. Их надо попросту укрепить уже тем, что диктует ситуация конкретная. Спросишь, почему именно так рассуждаю? Потому что бежать — стыдно. Мы ведь феномен политический, хотя и с уголовным оттенком… А знаешь, в чем ошибка наша? Не верили мы в перемены, лгали себе: приближаем их, а сами отодвигали… А наступили перемены, мы — как символ всех прошлых заблуждений — и выявились. Лично же моя ошибка — не с теми дело начал, не то дело и не так. Теперь — реалии: есть бандиты — ты да я, пытающиеся избежать возмездия. Каким образом? Надо методично сжигать за собою мосты… Все не скроешь, но хотя бы масштабы…

— Сжигать! Огня не хватит! — вырвалось у Матерого.

— Да, — кивнул Ярославцев. — За каждым из нас тянется шлейф, сотканный из забытых нами мелочей, которым мы и внимания не уделяли. А Лев… знал тех, с кем мы встречались каждодневно. То есть умный следователь выйдет на нас обязательно. Но ошибки бывают и у умных. И счастье бывает у дураков… Улыбнется оно — езжай в свой домик на берег тайги спокойно и чинно, а я тоже что-нибудь себе придумаю. Новое, скажем, занятие. Но сначала закроем все точки, где Лева как-то фигурировал…

— Известные нам точки, — поправил Матерый. — Да, думал.

— Через Леву, — продолжил Ярославцев, — должны выйти на тебя. Наверняка без хитростей: пожалуют на место постоянной прописки… Соседа своего, надеюсь, завербовал?

— И сосед предупредит, и на другом месте жительства Ваня твой тебе стукнет, — усмехнулся Матерый.

— Вот и чудесно. А на даче как? Чисто?

— О даче знаешь только ты.

— Значит, будет с кого спросить… — Ярославцев рассмеялся — нервно, принужденно: щека еще долго подергивалась, словно в болезненном тике.

— Ну, а закрыть точки? — спросил Матерый. — Как? Подъехать и распорядиться об окончании работ? Кто послушает? Многие своего еще недобрали, многим просто понравилось…

— Перекроем кислород, — сказал Хозяин. — Не будет сырья, механизм застопорится. Не будет лазерных дисков и дешевых оригиналов, конец видеописателям. Не будет леса и кирпича, бросят шабашники пилы.

— Теперь они умные, сами источники найдут… в прогрессивные кооператоры подадутся, переродятся…

— Источники они найдут, — сказал Хозяин. — Но не сразу. А насчет кооперативов — вряд ли… Те, кто развращен воровством исходного сырья, трудностей искать не станет, на потери не пойдет. Их-то ты и пугнешь — боевичков, кстати, своих, каратистов привлеки: кому-то про закон напомнишь, благо юридически подкован; кого-то материала лишишь или базы… Надо пустить машину хотя бы на холостые обороты… Ясно?

— Теория, идеализм, — покривился Матерый. — Но да иного не дано. Скажи, — спросил, — а чего ты за привычное цепляешься? Семьей дорожишь? Но у тебя же все… прожитое, в золу обращенное. И семья, и работа… все. Тебе заново надо. Это мне — на покой. Потому что есть еще порох… И другой вопрос: ты ж как поп был, проповедуя идейность мероприятий наших… Неужто и впрямь в нее верил? Или просто утвердиться хотел, когда за бортом оказался и в одиночку за кораблем поплыл?

— Да не за бортом, — протянул Ярославцев раздраженно. — Вцепился, понимаешь, в сравнение… Просто меня разжаловали. И даже не столько люди, сколько обстоятельства.