Имя

Прошло несколько минут, все уже успели насладиться чаем и немного согреться: лето снаружи – зима в метро, а зима снаружи – в метро почти как в Сибири. Приходится спасаться несколькими комплектами одежды и огнем.

– Курево осталось, Немец? – Спросил Снайпер – им была выкурена последняя сигарета в упаковке, на которой красовалась картинка, твердившая о вреде курения.

– Да, еще несколько пачек взял с собой: как знал, что лишним не будет. – Ответил я, доставая одну из рюкзака, что лежал рядом.

– А они лишними вообще не бывают, особенно под землей. –Вставил Армия, параллельно начищая одной рукой свой автомат Калашникова до блеска, а второй попивая из металлической кружки.

Чай добывался сталкерами так же, как и все остальное. Местные барыги берут слишком много за табак, травы или пряности, которые я почти без труда могу найти в обычном ларьке или магазинчике. Правда, со временем это становится делать все труднее, так как запасы сильно истощились.

– А вы не задавались вопросом, куда подевались все трупы? – окончательно проснувшись от леща и запаха дыма, начал Горбатый.

– А ты точно хочешь знать ответ на этот вопрос? – С абсолютной серьезностью спросил Снайпер.

– Ну, я бы лучше узнал, чем нет. –Неуверенно продолжал парень.

– Хе, а ты настойчивый. Смотри, чтоб булки не затряслись от осознания, –Армия начал свой басистый монолог: – Я в своей жизни много дерьма видывал: на войне бывал, людей убивал, сам чуть не помер несколько раз. И понял я многое: от знаний – сила, но от силы этой счастья не бывает никогда. Но ты сам начал, я не возражаю… Так вот, когда заваруха основная началась, я в метро ехал, но связь еще работала. Сижу, читаю книженцию какую-то, а вокруг паника сплошная, люди плакать на ровном месте начинают, кто-то просто с открытыми пустыми глазами сидит, а кто-то и вовсе ни черта не понимает, как я. Оказалось, что многие наверху успели написать родным о том, что за ад творится, а у меня же и жены нет – развелся после призыва, давно, а детей и подавно. Вот и сидел я, наблюдая всю эту картину со стороны, пока поезд не остановился в туннеле и машинист не передал по рации о чрезвычайном положении, попросив оставаться на своих местах и не паниковать – ну и шутники там заправляют, конечно. Думали, что никто ничего не знает, а если и узнает, то будет тихо ждать своего часа. Некоторые сразу начали выбивать двери, окна, стоял женский и детский крик. Дети плачут, женщины, пожилые, парни молодые смотрят в пол и будто бы умерли уже. И в этот момент вообще свет отрубили – а с ним пропала и любая связь. Вот так все и прекратилось: в мгновение людей загнали в ловушку, из которой нет выхода. Только в такие моменты понимаешь, что выбор всегда был, а сейчас его с огнем не сыщешь. А дальше пелена, брат, ничего не помню. А если и задаваться вопросом о нахождении тел, то просто выйди на улицу ночью или позвони правительству, что живьем обычных людей сжигало. Вот они тебе всю правду, сука, по полочкам разложат, да похлеще любой википедии, что нихрена не поймешь, но желание добиться справедливости тут же пропадет.

– И это меня еще зовут философом и нагнетателем? – Я решил разбавить беседу, а то нам еще двенадцать часов вдвоем сидеть.

– А тут хочешь-не хочешь таким станешь. – все еще сурово ответил Армия.

Да, тут особый подход нужен…

– А вы знаете что-то про тайное метро? Про бункеры под землей, соединенные между собой туннелями, которые в свою очередь переплетаются с нашими станциями? – Байки и сказки разбавляют любой накал страстей – я решил этим воспользоваться.

– Пф, ну ты дал, дружище! –воскликнул Армия. – Я такие сказки слышал про какое-то метро большое, но у нас тут свои реалии.

– Но ведь у нас не так мало станций. По-моему, не меньше ста! – Теперь блеснул знаниями Горбатый, у которого уже загорелись глаза от интереса.

– Это верно, малыш, но я все равно в эту идиотию не верю. – Сухо отрезал Армия.

– Но тем не менее, ты все еще ходишь со мной на поверхность раз в неделю, – это было его слабое место, я это знал. –Не просто же от безделья?

– Да идите к черту!– с минуты помолчав после разгоряченного восклицания, он начал то, к чему душа его лежала всю жизнь, – Ладно, хрен с вами, слушайте! Но только не перебивать – мы с вами на одной станции живем, вам точно не убежать потом.

Приготовившись слушать второй монолог своего друга, но уже более веселый, я допил чай и поставил кружки к двум другим на землю – чай Армии допит еще не был.