Имя на «Л» (СИ)

Наконец, я узнала его загадочную историю. Около двадцати лет назад произошла трагедия: погиб Диогу, сын одного предпринимателя из Рио, любимчик семьи и крестник того самого доктора Альбьери. Альбьери был опытным генетиком, и безутешное горе сподвигло его на рискованный и крайне необдуманный шаг. Втайне ото всех он создал клона из генетического материала Лукаса, близнеца Диогу, который, ничего не подозревая, пришел к нему в клинику на осмотр. Обстоятельства сложились так, что эмбрион по ошибке имплантировали Деузе — темнокожей женщине, обратившейся к врачам по поводу бесплодия. Альбьери, не ожидавший такого исхода событий, был вынужден какое-то время вести двойную игру и следить за тем, чтобы его не разоблачили, ведь он не мог отказаться от общения с мальчиком, но и быть пойманным с поличным доктор очень боялся. Мать Лео, видевшая эту неадекватную заботу, приняла решение забрать ребенка из города и увезти к бабушке, где назойливый доктор не смог бы докучать им своим вниманием. О дальнейшей биографии клона читатель уже в курсе. По словам Лео, тайна раскрылась только сейчас, и в последнее время он стал объектом пристального внимания со стороны людей, так или иначе связанных с семьей Леонидаса и доктором Альбьери. Более того, скоро должен был состояться суд касательно отцовства Леонидаса.

— Скажи мне, этот Леонидас известный человек? — спросила я, поразмыслив немного.

— Ну, да, он богатый, у него есть своя компания. А что?

— Нет, ничего. Просто стало интересно, как у него фамилия.

— Феррас. Он и мне хочет дать эту фамилию.

— А ты хочешь?

— Я хочу исчезнуть, — в привычном уже упадническом духе ответил мой приятель.

— Эй, даже не смей так говорить! — одернула его я. — Ты всего лишь устал, да кто угодно бы устал от всего этого ужаса.

Лео пристально посмотрел на меня и улыбнулся печальной, но полной благодарности улыбкой.

— Это не то, от чего можно убежать. Я могу навсегда уехать из Бразилии, поменять свое окружение, образ жизни, но это не отменяет того, что я клон. Мне теперь быть с этим до самой смерти.

— Послушай, но почему это так гнетет тебя? Смотри, мы сидим здесь и разговариваем, ты такой же человек, как я, каким образом твое происхождение может повлиять на ситуацию?

— Луиза, я хочу тебе кое в чем признаться. Иногда я ловлю себя на мысли, что ненавижу всех людей вокруг.

— Даже так? — поразилась я.

— Я всегда чувствовал себя чужим в обществе, но это не мешало мне. Я был просто равнодушен к людям, теперь я на каждого смотрю с завистью. Все знают, что родились от отца и матери, все примерно понимают, когда постареют и умрут. Я — нет. Сейчас я выгляжу на свой возраст, а через год, возможно, покроюсь морщинами или серьезно заболею. Никто, даже папа, не может мне сказать, что со мной будет завтра. Неизвестность убивает меня. Я один такой в мире. Да еще овечка Долли.

— Глупости. Ни один человек на свете не имеет гарантии, что завтра он не умрет. Что же, по-твоему, все должны сойти с ума от этого?

Лео начал прислушиваться к тому, что я говорю. Тем временем, я продолжала:

— Сколько людей страдают от того, что они отличаются от остальных по разным причинам? Сколько чувствуют себя белыми воронами, отвергнутыми? Сколько испытывают одиночество настолько сильное, что решаются на непоправимое? Лео, я знаю, тебе больно. Не давай этой боли поглотить себя, ты не единственный на Земле, ты лишь один из нас, твое горе — не единственное на всей планете. Начни уже видеть других людей, увидь того, кто рядом с тобой.

На последней фразе я невольно осеклась, с такой горячностью она была сказана. Я отдернула руку, предательски и помимо моей воли оказавшуюся на щеке у парня. Он ничего не ответил на мою тираду, однако в его глазах я заметила огонек, вспыхнувший впервые с тех самых пор, как я видела Лео на празднике в деревне.

— Ладно, хватит о грустном, — подмигнул он мне. — Знаешь что, я привез тебе подарок.

— Подарок?

— Ага, из Марокко. Я летал туда еще раз, но уже один.

Лео достал из рюкзака сверток и торжественно протянул мне. В свертке оказался платок из легкой, почти невесомой и красиво переливающейся на солнце ткани, слегка отдающий какими-то восточными благовониями. Такой явно не купишь на рынке в Мараньяне, нет подобных товаров, как мне думалось, и в Рио. Неужели настоящий арабский платок? Я все еще сомневалась во вменяемости Лео и допускала мысль, что история о клонировании и Марокко — от начала и до конца бред, который воспринимается им самим как абсолютная реальность. Платок не очень вписывался в эту версию. Заметив мое смятение, парень поинтересовался, понравился ли мне презент.

— Спасибо, он просто чудесный! — воскликнула я. — Где ты его купил?

— В Фесе полно таких. Там почти на каждом углу лавка с разными интересными вещицами.

— Это ты еще у нас на ярмарке не был, — рассмеялась я, не в силах оторвать взгляд от платка, который все больше и больше завладевал моим вниманием.

— Я хочу пожить здесь пару месяцев, прийти в себя, — сообщил Лео.

— Ты правильно сделал, что решил сменить обстановку. А где ты будешь жить?