Имя нам — легион

Она свободно бежала рядом с асфальтовой дорожкой, по коротко стриженной траве, и все, чему положено у таких куколок колыхаться, — колыхалось, и чересчур густая волна волос хлестала ее по круглым плечам, и солнце, пробивающееся сквозь плотный полог листвы, скользило по ее бесподобному телу желтыми кружевами. И чем ближе она ко мне подбегала, тем больше нравилась.

Она улыбалась. Губы ее были яркими и пухлыми, а на гладких румяных щеках играли ямочки. Огромные карие глаза смеялись, и мне захотелось засмеяться вместе с ней — ее неведомой радости. И еще, — чтобы она подбежала ко мне.

Она подбежала и остановилась, продолжая улыбаться и сверкая превосходными зубами.

Я вскочил и замер.

Девушка оказалась на полголовы выше меня.

Она протянула руку и провела пальцами по моему подбородку. Пальцы были мягкие и горячие. Во мне всколыхнулась волна легкого возбуждения. Цунами обожания уже зародилось, но на поверхность его разрушительный вал еще не поднялся.

Я почему-то смутился. Может быть, потому что она слишком пристально изучала меня, и, несмотря на ее невинную свежесть, в глубине глаз ее скрывалось что-то озорное и даже как будто слегка блудливое.

Девушка снова провела рукой по моей щеке и вдруг приникла к моему рту своим — жарким и сладким ртом. Поцелуй длился вечность. Толчки языка, гладкая твердость зубов, искорки в близких, широко распахнутых глазах, экзотически приподнятых наружными уголками к вискам… Цунами обожания вспучило океанскую гладь вершиной будущей колоссальной волны.

Наконец она отпрянула, улыбнулась — на этот раз несколько виновато — и сказала:

— Капралов?.. Я приглашаю тебя в наш мир! Идем, я покажу тебе твое жилье.

Произнесено это было по-русски…

* * *

Я тащился за ней — дурак дураком, увешанный своими смертоносными побрякушками. Она, впрочем, не обращала на меня внимания, уверенная, что я не отстану. И прохожие, которые стали попадаться навстречу все чаще, тоже не обращали на меня внимания. И даже дети, любопытные в отношении окружающего мира не меньше, чем земные, почти не смотрели на невесть откуда вынырнувшего иноземного чуду-юду. Словно у них каждый день разгуливают по улицам вояки-оборванцы с лицами экзальтированных идиотов.

А в том, что моя восторженная морда не являлась показательной для существ с развитым интеллектом, сомневаться не приходилось. Даже пресловутый чукча, впервые гостящий в столичном городе, мог бы вволю потешиться, наблюдая за моей отвисшей челюстью и беспокойной мимикой. И ничего поделать с собой я не мог. Все меня поражало, и все мне безумно нравилось. Чистота, идеальная чистота улиц (если можно назвать улицами тенистые просторные аллеи, в живописном беспорядке пересекающиеся под неожиданными углами); ажурные мостики над прозрачными ручьями и выложенные мрамором фонтаны там, где ручьев нет; совершенно лесной запах сладкого, как башкирский мед, воздуха; безупречно вписанные в парковый ландшафт строения; симпатичные птицы и зверьки, безбоязненно шныряющие вокруг; ну и люди, разумеется, — счастливые жители этого нового Эдема, органично дополняющие всеобщее благолепие.

Мне страшно захотелось стать их полноправным земляком. Хоть на время. Хоть на недельку. Кормить с руки белок и синиц, плескаться в фонтанах с визжащими молоденькими девчонками, тоненькими, как наяды, и такими же обнаженными. Беседовать с благообразными мудрыми стариками о вечном и соревноваться с мускулистыми загорелыми атлетами в беге и прыжках. Целоваться вечерами со своей спутницей под свист соловьев…

Мог ли я на это надеяться?

— А-а-а, мадемуазель, — несмело заговорил я. — Позвольте вопросик.

Девушка-оса обернулась ко мне и поощрительно кивнула:

— Да ради бога, Капралов. Спрашивайте что хотите.

— Ох, не знаю, с чего бы начать… Н-ну, хотя бы так: где это я? (Кажется, за последние месяцы этот набор вопросов стал для меня привычным.) И почему вы говорите со мной по-русски? И откуда вы узнали, как меня зовут? И как, кстати, зовут вас?

— Вы у меня в гостях. Город наш носит имя Файр* — такое же, как и вся страна. Ждала я встречи с вами — не с вами конкретно, а с представителем вашей расы — давно, и потому успела выучить некоторые земные языки, на всестороннем овладении которыми я, собственно, и специализируюсь в своей работе. О том, что это за работа, я, возможно, расскажу вам после. Имя ваше, а также воинское звание я прочитала на нагрудной нашивке. А меня вы можете звать Светланой. Это имя немного непривычно звучит для ушей здешних жителей, но мне оно понравилось и нравится уже около года, и поэтому так зовут меня все мои знакомые. И так зову себя я сама, — она приостановилась на мгновение и спросила: — Вы удовлетворены моими ответами, Капралов?