Имя нам — легион

— А как же ты? — спросил Филипп. — Ты-то, не экзотка как будто, как ухитряешься сочетать свою совершенно паскудную работу с нормальной жизнью? Мужики вон гляди, как тебя любят! Чуть не роятся. Или они все тоже… того… ущербные?

— Мощность эм-поля нашего мозга — величина отнюдь не постоянная для всех, — покачала из стороны в сторону длинным пальчиком Светлана. — Кто-то из нас эмпат в большей степени, кто-то — в меньшей. Кроме того, имеются искусственные подавители эм-излучений. В частности, они действуют в пределах здания, где расположена моя паскудная контора. Карманный экземпляр тоже всегда при мне, хоть, к примеру, сейчас и не включен. Иначе нельзя: подчас холодный разум гораздо важнее самых искренних чувств. Особенно в нашей непростой работе, такой бесконечно необходимой доверчивому обществу Файра.

— Ну, ребята, вы даете! — только и смог сказать Филипп. — Кстати, позволь-ка: везде, где есть возможность создавать подавители чего-либо, имеются, как мне представляется, и усилители этого чего-то? А может статься, и модификаторы? Не так ли, Светик ты мой ненаглядный? Регулируете, поди, помаленьку взаимное дружелюбие земляков-то? Регулируете же, признайся…

— Доведет тебя когда-нибудь, Капралов, до греха болтливость твоя, — сказала она, опять качнув пальчиком (на сей раз взад-вперед). — Ой доведет.

— Если уже не довела, — подумал он вслух.

Светлана выразительно хлопнула громадными глазищами, хмыкнула и отвернулась.

* * *

После этого разговора Филипп стал вести себя на улицах Файра гораздо осмотрительнее. Он боялся теперь по неосторожности “наступить на ногу” кому-нибудь своей монструозной ледяной ступней и причинить тем самым невыразимые страдания. Чаще всего он сторонился детишек, оберегая их неокрепшую психику от воздействия своего троглодитского эм-поля. Но обрекать себя на добровольное затворничество к вящей радости топтунов, ответственных за него перед контрразведкой, он тоже не хотел. Поэтому он прогуливался по городу преимущественно в вечерних сумерках, лишь изредка распугивая влюбленные парочки, уединенные кое-где по кустам.

Любви жители Файра предавались часто, бурно и, по земным меркам, достаточно бессовестно. И Филипп постепенно начал привыкать к всеобщему беспутству. А на Светлану так посматривал уже с вполне откровенным интересом.

Увы, но ежевечерние визиты к нему она отчего-то прекратила. Он допускал, что ей попросту набила оскомину шуточка про сало, водку и “виагру”.

“Быть может, — подумал он однажды вечерком, — мне стоит спуститься к ней самому?” Идея эта настолько ему понравилась, что он тут же почувствовал пробуждение желания — непреодолимого и вполне недвусмысленно направленного притом. На обладание ее телом. Непременно ее телом, ничьим другим и непременно прямо тотчас же.

Он набычился и принялся сопротивляться. “Я вам не какой-нибудь там слабак, — сообщил он активно закипевшим гормонам. — Шалишь, со мной так просто не сладишь! Я, блин, еще и не такие соблазны перешагивал. Запросто, блин! Легко. Походя. Как два пальца, блин!…”

Гормоны, побулькав для приличия еще чуть-чуть, сникли.

Одержав над тестостероном такую впечатляющую, бесспорно чистую победу, он не торопясь, с достоинством скинул портки и гордо прошествовал в опочивальню. Подбоченившись, полюбовался на свое мускулистое отражение в оконном стекле. Зевнул, наклонился к спальному мешку…

А потом сдавленно зарычал и помчался по винтовой лестнице — вниз, вниз, вниз… К ней!

* * *

Однако, прежде чем получить желаемое, ему пришлось изгнать с брачной территории соперника. Это не составило для него никакого труда. Утонченный золотопогонник торопливо ретировался, даже не попрощавшись, стоило Филиппу нависнуть над его тщедушным телом, грозно сдвинуть брови и угрожающе пропыхтеть:

— А ну, канай отсюда, баклан! Прыжками!

Светлана с любопытством взглянула на разгоряченного победителя и молча проследовала в спальню.

Первый контакт был немного омрачен скоропалительностью процесса. Светлана тем не менее выглядела вполне довольной. Она горячо поздравила Филиппа, смущенного очевидной, как ему казалось, неудачей, с “очень впечатляющим почином”.

— Что значит “был излишне поспешен”? Господи, какая чепуха! Мы же не спринт бежим, глупышка! Да в деле, подобном нашему, разгон как раз совершенно не важен, гораздо важнее продолжение. Надеюсь, оно не заставит себя ждать?.. — Женщина призывно изогнула стройный стан.

Продолжение со стороны воодушевленного кавалера последовало незамедлительно. Сказать, что интимное сближение изумляло чистотой любовных чувств, значило бы погрешить против истины. Тем не менее новизна восприятия, раскрашенная крайней изощренностью (отчасти нарочитой), позволила партнерам не скатиться в сухую колею официоза и привнесла в соитие необходимый колорит и свежесть ощущений.

Уснули они далеко за полночь, когда рассвет уже золотил пышные рябиновые гроздья за распахнутым настежь окном. Тела их, замысловато переплетенные безвольными уже объятиями, дышали удовлетворением и взаимной приязнью.