...Имя сей звезде Чернобыль

В полувоенной униформе партначальников сталинских времен был немалый смысл: это внешнее выражение сути и предназначения партии «нового типа», созданной для захвата власти, существующей для бе удержания и укрепления, а поэтому изначально военизированной. Именно эта изначальная, ленинская суть и форма партии сослужила Сталину главную службу, как в расправе с самой партией (почти военная дисциплина и психология по рукам и ногам вязала его оппонентов-противников), так и в войне со всем народом, в которой диктатор опирался на слепую готовность партии подчиниться и выполнить любую волю верхов. Любой ценой. (Тот самый «демократический централизм», с которым не захотели расстаться на XVIII съезде.)

Пронизывающие все и вся закостеневшие структуры сработали в ситуации с Чернобылем по нормам всех прежних деяний партаппарата. Разве не связана была, например, коллективизация, и ею вызванный голод с такой же секретностью и Большой Ложью на весь мир? Да и когда не лгали? Когда рухнули все наши фронты, а народу Сталин сообщал, что в Германии вот-вот кончится бензин и начнется революция?

Лги, а не то положишь партбилет! — вот первая заповедь аппарата. А это — что погоны потерять.

Вся наблюдавшаяся картина Большой Лжи и все наши малорезультативные попытки проломить или обойти стену (вплоть до конца 1988 г.) — всё это так и просилось прямо в роман-антиутопию. Но как теперь чаще всего происходит, энергия уходила, тратилась на всё новые и новые попытки прямого, непосредственного действия, не до романов было. Но фабула выстроилась вот такая.

Мир расколот по-прежнему: «Лучше быть мертвыми, чем красными» (или, наоборот, «не красными»). Нацелены на города, страны, континенты ядерные арсеналы, вот-вот случится срыв — психики или техники.

А у нас еще один Чернобыль, да нет, целая адская цепочка (по «графику Легасова»). Мир, конечно, зафиксировал бешеное повышение радиационного фона, но МАГАТЭ и подобные организации на Западе, как и в истории с первым Чернобылем, блюдут авторитет атомной энергетики и помогают нам врать. Ну, а в наших «зонах», как и во времена первого Чернобыля: «никакой паники», положение лучше, чем когда-либо прежде, именно там строим дома отдыха, культурные центры, фабрики по переработке пищевых продуктов, пашем, сеем, убираем — ну, всё, как в Белоруссии в 1986–1989 гг. Специалисты из Минздрава, Госкомгидромета, Института биофизики, членкоры и академики заверяют народ, что есть и пить можно все (только руки мыть), главное, не поддаваться радиофобии. Население благополучно вымирает (тем более что добровольцев-«ликвидаторов» очень мало: все помнят, как отблагодарили их за первый Чернобыль), а в газетах — подвиги, победы.

Противная сторона заподозрила неладное. Отчего обезлюдели города? Не засовывают ли население в бомбоубежища, не готовят ли ядерное нападение? Не выдержали нервишки — ударили из всех шахт. И убили, отравили все страны, все континенты и себя тоже.

Мое второе письмо о чернобыльских делах М. С. Горбачеву (напечатано как статья в «Новом мире»: «Честное слово, больше не взорвется, или Мнение неспециалиста») имело более прямые и заметные результаты. Но и время было уже другое — 1988 год, начало марта. Но как же у нас всё трудно дается, даже при прямой поддержке и заинтересованности Первого лица в государстве!

А что, если это нарушение самой природы Системы, запатентованной самым кровавым в истории правителем: она не приемлет на месте Первого человека в государстве никого с добрыми, человечными намерениями, не кровопийцу, не жестокосердого? Вон как конвульсивно Система эта пыталась от него избавиться, отторгнуть — на последних партийных съездах.

4

Трудно самим себе признаться, от какого мира мы уходим, во что нас превратила Система. В газете «Совершенно секретно» напечатан отрывок из книги [«Последняя война» английского лорда, писателя] Николаса Бетелла о судьбе казаков, воевавших на стороне немцев и переданных англичанами Сталину (1990 г. № 6). Вся трагедия в том, что казаки не одни, а с семьями, при них дети, а значит, и их передают в руки Сталина. А какие руки у «лучшего друга детей», знали хорошо. Отец стреляет, убивает жену и детишек — только бы не это. Мать бросается с моста с ребенком — лучше на дно, чем к Сталину.

В работе Бетелла присутствует и та правда, что казаки, служившие у немцев, вели себя в Югославии, куда их послали бороться с партизанами, как жестокие каратели, на их совести немало убитых, сожженных заживо мирных жителей, чьих-то матерей, детей. Об этих частях жуткая память и у наших людей, действовали они и в Белоруссии.

Так что: по делам вору мука? Да, по делам, пока это касается самих карателей, даже если у них была «русская идея», «казацкая идея», украинская или белорусская: если ты палач, замучил ребенка, ты теряешь право называться борцом за идею. Ты всего лишь маленький Сталин, возненавидевший «большого». Яблоко, которое недалеко падает от яблони.