Имя шторма

Я снова пошла к двери. Эйтри подначивал меня на каждом шагу, я огрызалась, но иногда внутри делалось холодно. Это все еще была я. Но могла ли я утверждать, что Харгор не вернется? Я даже не могу точно объяснить, что произошло в безвременье. Моя душа оказалась сильнее, мои боль и ярость – ярче. Моя душа поглотила душу Проклятого Владыки, а часть моих воспоминаний заменились на его.

Иногда я пытаюсь вспомнить имя девушки, с которой дружила в университете, или обстановку своей комнаты в Окламе – и не могу. Зато во всех подробностях вижу перед глазами очередной жуткий ритуал.

Так была ли я все еще той же Мирандой из-за Тумана?

Увы, я не знала ответа.

Возможно, надо просто принять изменения и жить дальше, приспосабливаясь к новой для себя действительности. К кровавым снам. К голосам мертвых. К дохлому беркуту на плече и волку у ног.

К драугу, которого я все еще люблю.

– Снова идешь к нему? – Эйтри вмиг стал серьезным, помрачнел. Насмешка слетела с его лица и стали видны горькие морщинки у губ. – Мира, ничего не получится. Никто не вернулся, понимаешь? Мы пытались много раз. Но те, кто стали драугами, перестают быть людьми. Его больше нет, Мира!

– Катись к демонам, Эйтри.

Я отпихнула ильха плечом, вихрем пронеслась по коридору и вылетела на улицу.

Лето растекалось над фьордом медом и золотом, и за пределами Саленгварда цветы уже сменились сочными ягодами. Однажды и в этот город вернется жизнь, в этом я была уверена.

– Мира, послушай…

– Никогда, – четко произнесла я, обернувшись на Эйтри. – Никогда я не позволю его убить и сжечь на холме. А если вопреки моему приказу ты решишь избавить его от страданий и сделаешь это тайком, то я вырву твое сердце, а потом подниму труп и заставлю вечность чистить отхожие ямы. Понял?

Беловолосый ильх изумленно моргнул.

– Отхожие ямы? Вечность? Хеллево пекло, твой разум еще более извращенный, чем…его! Ярл всего лишь вспарывал врагам брюхо!

– Вот именно. И не забывай, кому ты принес клятву верности, – напомнила я.

– Забудешь тут… как же, – пробормотал Эйтри.

– Лучше позаботься, чтобы у людей была еда. А потом напиши новые прошения. Отправь в Варисфольд и другие города. Добавь, что Саленгвард готов к торговле, в конце концов, в наших кладовых полно сундуков. А золото, к счастью, не гниет. Возможно, на фьордах найдутся смельчаки, готовые торговать с нами. И даже те, кто готов здесь поселиться.

Эйтри скептически хмыкнул, но я верила в то, что говорила. Конечно, дурная слава нескоро отпустит эти земли, но рано или поздно сюда придут новые корабли. Хотя бы ради любопытства. Ведь человеческую природу не изменить.

– Варисфольд и так к нам однажды явится, – буркнул Эйтри. – Посмотреть, что за новый риар теперь владеет Саленгвардом и чего от тебя ждать.

Я кивнула. Да, все так. И мы должны быть готовы к этой встрече.

Но все это впереди. А пока меня ждет берег и теплая волна, целующая босые ноги.

И он.

Так что я отвернулась от Янтаря и двинулась к городской стене. Теперь мне не нужно было через нее перелезать, камни разошлись раньше, чем я приблизилась. Каждый раз это получалось у меня все лучше. Сегодня я даже не задумалась, призвав странную и страшную силу Вёльхона.

Беркут и волк остались за стеной, они не покидали пределов города. Я рассеянно подумала, что надо бы дать им имена. Или, может, называть их Вёль и Хон?

В конце концов, все мы живы, пока кто-то произносит наше имя.

В лесу созрела голубика, я набрала пригоршню, медленно съела. Дошла до кромки моря, постояла, вдыхая соленый воздух. Между выступающими скалами на миг показалась огромная круглая голова и тут же снова спряталась в глубине. Я улыбнулась. В тот день мой пепел все-таки помог, и кракен выжил. И я была так счастлива, увидев чудовище, что едва не расплакалась.

К берегу Малыш не приближался, но я все-таки помахала ему рукой. Белый Ёрмун утих и больше не опоясывал город неприступным течением. Я надеялась, что слухов об армии мертвых будет достаточно, чтобы защитить Саленгвард от новой войны.

На сгоревшие остовы хёггкаров Последнего Берега я смотреть не стала. Свернула за ясеневой рощей, миновала хлипкий мостик и оказалась в пещере. Потрясла тяжелую дутую лампу в углу, дождалась, когда внутри разгорится уголь. И лишь потом повернулась.

Цепи из мертвого железа тянулись от толстых колец и сковывали ильха по рукам и ногам. Говорят, этими цепями можно удержать даже дикого хёгга. Шторм смотрел на меня, прищурившись. Изодранная рубашка еще влажная, со светлых волос падают капли. Верно, Эйтри заходил и вылил на Шторма пару ведер воды. В первые дни мы опускали Шторма в море, надеясь на исцеление, но в итоге едва его не утопили. Ильх не призывал хёгга и не оборачивался. Даже на глубине он оставался человеком, и его почерневшие глаза внимательно наблюдали за людьми сквозь толщу воды. Поняв, что глубина не поможет, его приковали в пещере на берегу.