Имя твоего волка

Никогда не было двери…и порога не было… а теперь…Теперь — эти два шага между ними, которые они оба никак не могут пройти. Тоскливый взгляд волка, который Марго не может выдержать… Неужели она появилась — дверь, которой никогда не было? … неужели это Марго зачем-то построила эту дверь — запереться от волка, от своего собственного прошлого…от самой себя — настоящей?… Да нет же, нет…

— Послушай…я…

Марго — неожиданно — почувствовала слезы — под своими испуганно закрытыми веками, в своем дрожащем голосе.

— Послушай…ты ведь тоже уходишь весной… Сейчас моя весна… у людей это бывает — раз в жизни. Или никогда. Она так говорила — раз в жизни или никогда. Я человек, а ты волк… И когда-то мы должны уходить друг от друга…потому что…Ты понимаешь?

Она замолчала, вдруг почувствовав, что ее никто не слушает. И, помедлив, очень неохотно, снова открыла глаза — уже зная, что она увидит.

Чего она не увидит.

«Слова — это шелуха; пустые ореховые скорлупки, ты разгрызаешь их — и иногда ломаешь о них зубы в надежде найти ореховое ядрышко. Человек часто жаден и всеяден — и поэтому он иногда глотает скорлупу и думает, что это вкусно. У зверей есть нюх и осторожность — твой волк выплюнет шелуху — и выберет из твоих слов сердцевину. Горькую или сладкую, вкусную или невкусную. То, ради чего были сказаны твои слова. Если конечно, там не будет пустоты — вместо этого».

Если, конечно, там не будет пустоты…

Марго растеряно смотрела на опустевшую дорожку — примятая трава вздрагивала рядом с ней, медленно выпрямляясь, и к отпечатку огромной волчьей лапы во влажном песке прилип желтый березовый листок — неумолимый знак осени («до осени…до осени…» — да?)

Интересно, в ее словах… что он услышал в ее словах(и что там на самом деле было?)

Просьба уйти?… «Я слишком много говорила только с людьми… в последнее время…» — подумала Марго.(«Человек часто жаден и всеяден…») «..Я разучилась разговаривать…»

…или ничего? Или там была пустота — в словах Марго, обращенных к волку, который пришел, не побоявшись близости дома и людей — пришел, потому что не мог больше не видеть ее?…

Она могла бы позвать его — и он бы вернулся. Наверное. Только… Марго не знала, что она еще могла бы сказать ему, кроме того, что уже было сказано — и, кажется, не услышано им. Он не хотел понять ее. Или не мог. «Я человек, а ты волк. И мы не можем…»

Слова — это шелуха. Пустые ореховые скорлупки. И иногда…иногда, наверное, они, действительно пустые. Не содержащие внутри того, ради чего они были сказаны…

В доме, за пушистой зеленью лиственниц, хлопнуло окно, и, следом за серебристым звоном какой-то посуды, метнулось два торопливых перелива, вылетевших, наверное, из-под руки Владислава, рассеянно тронувшей клавиши — в ожидании завтрака — и Марго.

Марго вздрогнула, оборачиваясь на эти звуки — и почувствовала, как на ее губы скользит улыбка; и легкомысленная тень бабочкиного крыла нежно целует горячие веки, приглашая забыть — и слезы и грустные мысли (волк, какой волк — в цветнике, возле самого дома?!); и придуманная ею сказка, феерический танец разноцветных крыльев начинает опять кружиться у нее перед глазами — под простенький мотив вальса, летящий из приоткрытого окна.

Она опять улыбнулась — вспоминая, как легко и безупречно летают по клавишам пальцы Владислава, волшебно выпуская из недр обычно молчаливого лакированного и мрачного чудовища, красивую пленницу-музыку. Его тонкие пальцы — такие сильные и нежные…

Марго подхватила край своего длинного платья — торопясь бежать в дом — скорее, скорее. и — на секунду — остановилась на полушаге, как будто запнувшись о тень качнувшейся ветки, бросившуюся ей под ноги.

Ей почудилось — тем звериным чутьем, каким волк чует на себе взгляд притаившегося охотника (чутьем, от которого в последнее время Марго уже стала отвыкать…) — что за ней наблюдают. Как будто волк смотрел на нее — откуда-то из-за деревьев, невидимый за солнечно-изумрудной мозаикой шевелящихся листьев. И в его взгляде был укор, недоумение и печаль. А когда она огляделась — тщетно пытаясь поймать захолодивший ей ознобом спину, взгляд, — и темный силуэт за паутиной солнечного света и дрожью пышной зелени, ей почему-то показалось, что волк не один. Что он не один стоит там и смотрит на нее. Что рядом с ним (маленькая ладошка на мохнатом могучем загривке) стоит черноволосая голенастая девочка — лет двенадцати? пятнадцати? — и тоже смотрит ей вслед. С укором, недоумением и печалью…

— Анджей-

…Он смотрел ей вслед. Он всегда смотрел ей вслед.