Имя ветра

Потолок моей комнатушки был скошен на две стороны, отчего она выглядела еще меньше, чем была. Она выглядела бы загроможденной, не будь там так мало мебели: столик, деревянный стул, да полочка над столом. Кровать была жесткая и такая же узкая, как любая койка в «конюшнях».

Я поставил на полку над столом свою слегка потрепанную «Риторику и логику». Футляр с лютней уютно притулился в уголке. В окно были видны огни универа, немигающие в прохладном осеннем воздухе. Я был дома.

Оглядываясь назад, я считаю, мне повезло, что я очутился именно у Анкера. Да, публика там была не столь богатая, как в «Лошади и четверке». Зато там меня ценили так, как аристократы не ценили никогда.

И хотя мой номер в «Лошади и четверке» был роскошен, зато в моей конурке у Анкера было уютно. Давайте я поясню на примере башмаков. Вам не нужны самые большие башмаки. Вам нужны башмаки, которые вам по ноге. Со временем эта комнатенка у Анкера сделалась для меня домом, как ни одно другое место на свете.

Однако в тот момент я был в ярости от того, во что мне обошелся Амброз. Поэтому, когда я уселся писать свое публичное извинение, оно буквально истекало ядовитой искренностью. То было произведение искусства. Я бил себя в грудь, терзаемый раскаянием. Я стенал и скрежетал зубами, думая о том, что очернил своего товарища-студента. Я включил в него также полный текст песни, включая два новых куплета и ноты с мелодией и аккомпанементом. Под конец я чрезвычайно подробно извинился за каждый вульгарный, мелочный намек, присутствующий в песенке.

Затем я извел четыре драгоценных йоты своих личных денег на бумагу и чернила и обратился к Джаксиму за услугой, которую тот мне обещал, когда я продавал ему свой жребий на более поздний день экзаменов. У него был приятель, работающий в печатне, и с его помощью мы распечатали мои извинения в ста экземплярах.

И в ночь накануне начала осенней четверти мы с Вилом и Симом расклеили их на всех плоских поверхностях, какие только нашли по обе стороны реки. Мы использовали замечательный алхимический клей, который Симмон сварил специально для такого случая. Это вещество размазывалось, как краска, а высохнув, становилось прозрачным, как стекло, и прочным, как сталь. Отлепить мои бумажки можно было не иначе, как при помощи молотка и зубила.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это было так же глупо, как дразнить злого быка. И, если так подумать, я бы сказал, что именно данная конкретная выходка стала главной причиной, отчего Амброз в конце концов попытался меня убить.

Глава 62 По воле ветра

Повинуясь настоятельным советам сразу из нескольких источников, в этой четверти я ограничился всего тремя областями знаний. Я изучал симпатию для продолжающих с Элксой Далом, дежурил в медике и продолжал ходить в учениках у Манета. Скучать мне не приходилось, однако же и надрываться тоже, не то что в прошлой четверти.

Артефакцию я изучал куда более упорно, чем все остальное. Поскольку мои поиски покровителя зашли в тупик, я понимал, что мои лучшие шансы встать наконец на ноги – это сделаться артефактором. В данный момент я работал на Килвина, и мне поручали относительно черную работу, стоившую относительно небольших денег. Но, когда я завершу свое ученичество, станет лучше. А главное, я смогу разрабатывать свои собственные идеи и продавать свои изобретения, получая проценты!

Если только… Если только я смогу вовремя расквитаться с Деви. Если только я каким-то образом сумею наскрести денег на оплату обучения. Если только я сумею завершить обучение у Манета, не убившись и не покалечившись: работа в фактной была довольно опасной…

В мастерской собралось человек сорок-пятьдесят, поглазеть на новинку. Некоторые расселись на каменные столы, чтобы лучше видеть, человек десять студентов собрались на железных мостках между потолочных балок, среди висячих ламп Килвина.

Я увидел наверху Манета. Не заметить его было трудно: втрое старше всех прочих студентов, с буйной гривой и седеющей бородой. Я поднялся по лестнице и подошел к нему. Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Ты что тут делаешь? – спросил я. – Я-то думал, это все для молокососов, которые ничего подобного прежде не видели.

– Ну, я сегодня решил поиграть в добросовестного наставника, – пожал плечами Манет. – А кроме того, тут и впрямь будет, на что поглядеть – хотя бы на физиономии присутствующих.

На одном из тяжелых рабочих столов стоял массивный цилиндрический бак, фута четыре в высоту и два в поперечнике. Бак был запаян наглухо без видимых следов сварки, и металл отливал особым тусклым блеском, наводившим на мысль, что это не обычная сталь.

Я принялся глазеть по сторонам и с изумлением увидел в толпе Фелу, которая ждала начала вместе с остальными студентами.

– А я и не знал, что Фела тут работает, – сказал я Манету.

Манет кивнул:

– Работает, работает! Четверти две уже, что ли…

– Даже странно, как я не заметил, – задумчиво сказал я, наблюдая, как она разговаривает с другой женщиной в толпе.